«Съезд + кризис = кино?»

01.04.2009, 17:00 Открытая студия

ВКонтакте Telegram Одноклассники Twitter

В то время, когда нам хочется хорошего российского кино, сами кинематографисты заняты внутренними разборками. Союз кинематографистов под угрозой. 30-31 марта этого года прошел чрезвычайный съезд кинодеятелей. Что случилось с творческой братией? Что не поделили? Как съезд и его итоги повлияют на качество и количество российского кино?

Гости студии:

- режиссер Сергей Олегович Снежкин,

- кинокритик, редактор журнала «Искусство кино» Даниил Борисович Дондулей.

Ника Стрижак: Вот хочется спросить, а мы-то все здесь при чем? Зачем нам была показана вот такая история, как вы думаете? Вы режиссер, вы внутри событий.

Сергей Олегович Снежкин: Нет, я не внутри. Мы пришли туда с режиссером Димой Месхиевым, чтобы в Союзе, наконец, зазвучало слово «кино». Оно так не прозвучало. Там говорили о легитимности, акциях, непрозрачности, денежных потоках, ворах, уродах и т. д., но слово «кино» так и не было произнесено.

Ника Стрижак: А обычно оно произносится на съездах?

Сергей Олегович Снежкин: Я такого не помню. Это категорически неприятно, потому что это такой злобный детский сад - и с той, и с другой стороны. И смотреть на своих коллег и товарищей, часть из которых - просто выдающиеся деятели, которые ведут себя подобным образом... Много лет тому назад в Союзе писателей при перестройке начали сначала выяснять, кто какой группы крови, разделились на евреев и остальных; потом начались демократы-почвенники, потом еще что-то; потом в Ленинграде сожгли писательский особняк, который советская власть подарила. Сейчас губернатор города из милости поселила их в каком-то полуподвале. Это случится с Союзом кинематографистов.

Ника Стрижак: Насколько у вас мрачные прогнозы, я не знаю. А есть ли у вас ответ на первый вопрос, как нам, зрителям, оценивать ту киноработу, которую нам показали, не угрожает ли это Союзу?

Даниил Борисович Дондулей: Мне кажется, это было очень важное, даже выдающееся событие масштаба 20-летия, не меньше. Речь идет, конечно, не о каких-то там кражах, данных площадях или гадостях, сказанных кем-то в чей-то адрес... хотя гадостей был океан. Я потом расскажу о своих впечатлениях. У меня было ощущение, что я, наконец, увидел, как проходили знаменитые съезды в Большом театре, на которых были открытые судебные заседания, что вел Вышинский. И я был убежден, что если бы предложили в конце арестовать Хуциева, то люди, которые там были, легко бы проголосовали за это. Также легко, как они проголосовали за первое после 61-ого года исключение из Творческого союза Президента гильдии кинокритиков Матизена. Они были готовы на все. Но дело совсем не в этом.
Мне кажется, что 30-го числа была завершена 75-летняя эра творческих союзов, которые, как известно, в августе 34-ого была открыта таким выдающимся политиком, гуманистом и умнейшим человеком по имени Иосиф Виссарионович Сталин, который понимал, что между художником и властью должны быть какие-то институты, потому что художник - и существо подозрительное, и убивать его вроде бы опасно, потому что тогда он ничего не создаст во славу системы. И подкормить его надо (десять дополнительных метров, право не быть тунеядцем и т.д.).
И в этом сложнейшем 75-ти летнем противостоянии - ты мне телевизор, я тебе - телефон - как-то эти 75 лет и прошли. Нужно было что-то сказать про Тарковского, а можно было при этом дать квартиру, можно было снять 200 запрещенных фильмов с полок, а можно было вместо 14 инстанций утверждений фильма добиться хотя бы 11. Это была силовая борьба, которая длилась все эти годы. И, наконец, она оказалась исчерпанной. Она мутировала после 91-ого года. Союзы все умирали, переругивались да существовали, в основном, за счет подаренной Хрущевым и Брежневым какой-то территории и собственности. Переделили - готовы делить и дальше. Но что делали хорошего, действительно, некоторому небольшому количеству людей? - помогали с лекарствами и вдовам с похоронными процедурами.
На самом деле, как и учил нас Иосиф Виссарионович, у творческих союзов огромные функции, потому что какие-то институты в сфере культуры должны государству противостоять. Это кто может, какие организации? Должны быть какие-то гильдии продюсеров, например. Но у нас они все ничтожные, безвластные, бессмысленные, безыдейные и власти не знакомые. Знакомы только несколько народных артистов, которые обычно возглавляют эти творческие союзы и ходят там куда-то.
17 лет, а если говорить о последнем руководителе, 11 лет Союз абсолютно разлагался. Ведь 11 лет - достаточный срок, для того, чтобы стать партнером государства, думать о том, как распределяются бюджетные деньги: нужно ли нам 100 кинокомпаний для производства 90 фильмов или немножко многовато, что у нас происходит с качеством обучения, почему в стране падение качества аудитории и пр. Это киноиндустрия.
Я не был на втором дне, но за 10 часов первого дня слово «кино» не было произнесено ни разу. Даже председатель Союза разъяренный хотя бы 10 минут поговорил о кризисе, когда у нас из 90 фильмов, поддерживаемых государством, 70 - остановлено. Когда в 2009-ом году государство, видимо, не будет иметь денег для поддержки. Почему у нас кинематограф и вся культура получили самый большой секвестр в системе антикризисных мер и т.д. Это не обсуждалось.

Ника Стрижак: Но, тем не менее, все были «званы к столу», для того, чтобы определить фигуру председателя, кто останется из титанов: Хуциев или Михалков. Никто из записавшихся на выступление и не собирался говорить о каких-то творческих проблемах. Или были попытки?

Сергей Олегович Снежкин: Не знаю. Суть в том, что ошибка колоссальная состоявшегося - это не борьба против Михалкова, и не борьба против Хуциева. Все это сведено к двум фамилиям, а надо было говорить о Союзе, о его судьбе.

Ника Стрижак: А вам не кажется, что Союз кинематографистов все-таки постигнет судьба Союза писателей? Ведь сейчас это какая-то странная организация, а какая была!

Сергей Олегович Снежкин: Вот этого мы всего больше боялись. Мы боялись, что он распадется, будет каких-нибудь два объединения. Это самое страшное, что может случиться.

Ника Стрижак: А может дать ему умереть? И на обломках самовластья..?

Даниил Борисович Дондулей: У Союза кинематографистов огромное количество функций, которыми 11 лет никто не занимался и никто заниматься не будет. И это, действительно, не борьба Хуциева с Михалковым - это борьба по поводу того, будут ли художники заниматься распределением денег, или это будут решать чиновники в Минкульте. Те, кого избрали позавчера, хотят, чтобы организация стала собесом. Умирать - хорошо, дайте умрем.

Ника Стрижак: Реально ли всех сейчас успокоить и начать работать? Есть дома, которые можно поставить на капремонт и починить, а есть дома, которые проще сломать и на их месте построить новые. Вот такие варианты.

Даниил Борисович Дондулей: Для того, чтобы что-то произошло, нужно, чтобы люди хотели, чтобы это произошло. Если вы хотите со своей подругой помириться, вы же не будете говорить, что она уродина, старуха, отвратительный человек. А именно это было на съезде. Если вы хотите мириться, то не будете 94-летнего Зельдина выставлять специально, чтобы унизить 83-летнего.

Сергей Олегович Снежкин: Уточню одну вещь: позавчера они не хотели мириться. Но совершенно не хотели мириться те, которые собирались несколько месяцев назад. Мы к этому призывали: давайте завязывайте национальную борьбу с Михалковым, давайте соединимся - они этого не хотели!

Ника Стрижак: Есть золотое правило: спорить можно только с единомышленниками.

Даниил Борисович Дондулей: Очень важную вещь вы сейчас сказали. Я был за мир до 30-го числа, и Сергей это знает. Я поддерживал Месхиева, многократно выступал на новом правлении. И 30-го числа я понял, что был неправ. Поговорим о самом важном, и это не судьба Союза. Это судьба культуры в нашей стране. Последние страницы или минуты речи Никиты Михалкова были идеологическим меморандумом. Мы сейчас оказываемся в ситуации, когда сначала на кинематограф, потом на всю страну идет агрессия либерально-атлантической диктатуры. Я никогда не слышал этой формулировки.

Ника Стрижак: А что имеется в виду? Можно нам это просто объяснить?

Даниил Борисович Дондулей: Он не хочет, чтобы у нас здесь показывали американское кино, чтобы была ситуация свободы, когда режиссеры снимают те фильмы, которые хотят снимать. Он не хочет, чтобы действовали открытые рыночные механизмы. Он не хочет всего того, что происходило в последние годы со всеми ошибками и передержками и т.д. Он сказал: сегодня противостоять тому, что открылось в 91-ом году - это значит защищать родину...

Сергей Олегович Снежкин: Даниил Борисович, давайте все-таки следовать протоколам. Я слышал эту загадочную фразу про либерально-атлантическое большинство, но не очень сообразил, что это такое. Но всего остального Никита Сергеевич не говорил - это уже ваша трактовка. О том, что он не хочет американского кино, он не говорил.

Даниил Борисович Дондулей: Вы знаете, что в Думе, например, лежит законопроект о квотировании американского кино?

Сергей Олегович Снежкин: Я в эти вещи не влезаю, потому что я их не понимаю: ни экономику, ни эти все законопроекты. Я это не комментирую.

Звонок телезрителя: Я Карпова Елизавета Максимовна. 40 лет отработала на Мосфильме. Работала в те периоды, когда Марлен Мартынович работал, и когда работал Никита Михалков. Это два великих художника, достойных, обласканных зрителем. Никакой вражды между ними нет, есть единственное: у нас было Министерство культуры, отдел кинематографии. Я считаю, что все наши недостатки сейчас идут от того, что Министерство не совсем конкретно, грамотно работало с Союзом. И мирить никого не надо, просто это тот момент, когда такой мастер как Михалков, в таком творческом возрасте, очень многообещающий руководитель. Все будет прекрасно, когда во главе будет стоять такой творческий человек.

Звонок телезрителя: Мне стыдно было смотреть на этот съезд. Я не услышал ни одного слова ни о кино, ни о людях кино, ни о культуре. Я в свое время снял фильм о БАМе, но я вырос рядом с семьей Баталовых на Большой Ордынке, видел много культурных людей, которые имели отношение к прошлому в той жизни. Но вчера меня поразил тон Михалкова, перед нами выступал секретарь парткома, который зачитывал приговор Хуциеву. «Этого нельзя подпускать на три года» - да какое моральное право он имеет?! Ребята, вы молодые, сделайте все, чтобы были достойные люди у руля. Это моя просьба к вам.

Ника Стрижак: Вот вам две противоположные точки зрения. Ваш комментарий? Вот по поводу Хуциева вопрос пришел: Михалков говорил, что он своими деньгами поддержал Мордюкову, Пуговкина и т.д. Не боится ли он, что эти дрязги могут сыграть плохую шутку с Марленом Хуциевым, который в преклонном возрасте?

Сергей Олегович Снежкин: Естественно, мы этого боимся, потому что Марлен Мартынович - человек пожилой и ему все это дается с большим трудом. Более того, я смотрел на людей, которые приходили туда, в основном, это были члены Союза в возрасте за 70. Я видел, что и они достаточно тяжело это переживали. На их глазах Союз начал уходить из жизни. Они готовы были вцепиться в любое бревно этого уходящего, лишь бы его задержать. И это одна из причин, почему Никита Сергеевич выиграл эти дела - страх распада.

Ника Стрижак: То есть все равно он получился объединяющей фигурой? За него проголосовали даже те, изначально ехал в Москву, не желая голосовать, так?

Сергей Олегович Снежкин: Там еще было интереснее. Даниил Борисович подтвердит. Было огромное количество людей, которые за месяц до этого кричали, что они Михалкову не подадут руки. А когда все уже стало понятно, они все так устремились к президиуму, что Михалков даже цыкнул на них с трибуны.

Даниил Борисович Дондулей: Дело в том, что наши зрители, наверное, не понимают, чем отличается избранные делегаты на съезд от общих собраний. Вы же не слышали ни в одном творческом союзе, может быть, за исключением Союза композиторов (где, кажется, несколько сот человек), чтобы собирались все. Такого не бывает. Обычно по гильдиям, по профессиям, а их 12, люди выбирают лучших, один к 10. И вот эти 460 человек, столько было зарегистрировано в декабре, представляют эти 4 900. Они не только себя представляли. И вот эти 370 человек проголосовали против Михалкова, за Хуциева. Они представляли 3700 человек. А когда собираются эти около 2 000 человек, то они не представляют остальных. Никто не говорит, кроме, может быть, Манского. 800 человек прислали в Московский союз (может, там были не только москвичи, не помню сейчас) бумаги о том, что они признают декабрьский съезд и на съезд Михалкова не придут. 310 человек по подсчетам, проголосовали за Хуциева. Это, согласитесь, уже 1100 - 1200.
Значит, что надо делать, если ты хочешь мира, - ты не оскорбляешь противников. Я социолог по профессии, моя задача - наблюдать за социальными процессами, я - член Союза с 87-ого года, секретарь Союза 92-ого года всех созывов, естественно, кроме позавчерашнего.
В зале не стояло ни одного микрофона. Это впервые с середины 80-х годов. Чтобы люди не имели права голоса, кроме как от трибуны. Это мелочи. Это также как проходить через милицию и ОМОН на творческий съезд. Это точно также как министр юстиции будет решать творческие проблемы и т. п. Как сказала девушка, судья из Краснопресненского района, после последнего слова Хуциева (когда он сказал: я перестаю верить в человечность и справедливость) она сказала: если вы будете продолжать в том же духе, я не только попрошу вас вывести из зала, но и арестовать на 15 суток! Это народному артисту, лауреату многих государственных премий, президенту Режиссерской гильдии и т.д.

Ника Стрижак: Мы же взрослые люди, мы прошли комсомольские организации, массу каких-то собраний, политинформации. Этих собраний разных было столько в жизни! Ну и это пройдет. Это просто большое собрание, почему вдруг это собрание так как-то волнует?

Сергей Олегович Снежкин: Потому что когда я поехал на этот съезд, я поехал с одной задачей: я хотел узнать, что ж такое натворил Никита Сергеевич Михалков, что его так ненавидят. Я хотел разобраться с этим. И так и не разобрался. Не могу понять, почему Ливанов так ненавидит Хуциева. Они вроде вместе не работали. Не могу понять, когда на трибуну вылезают эти полуразрушенные актрисы и начинают, путая кинофестиваль и съезд... Я помню, Сакуров несколько лет назад сказал мне задумчиво: сколько же злобы, ненависти. Я хочу это выяснить, расскажите мне, Даниил Борисович, вы социолог, культуролог и, вообще, ума палата. Откуда эта ненависть? Мы вместе с вами сидели на этом правлении. Я помню Ибрагимбекова перекошенного. Откуда это? Как на этом деле Союз будет существовать?

Ника Стрижак: Я тоже человек, выросший в творческих коллективах знаю, что нет ничего хуже творческого коллектива! То, что себе не позволит ни одна бригада ни на одном заводе, здесь возможно!

Сергей Олегович Снежкин: Но вот в петербургском Доме кино этого нет, и никогда не было.

Ника Стрижак: Может, вы со мной согласитесь, что творческие люди, обладающие знаниями, талантом, умеют очень больно ударить?

Даниил Борисович Дондулей: Ну да. Вернемся к началу разговора. Вы думаете, известный гуманист Иосиф Виссарионович случайно создавал творческие союзы? Он же их создавал и для этих целей. Для того, чтобы эти особые люди со своим космосом в головах имели возможность договариваться, искать единомышленников, объединяться. Мы видели, что представлял собой Союз после того важного 5-ого съезда 86-ого года.

Ника Стрижак: Не знаю, Сергей, насколько вы помните то, что произошло 23 года назад. Этот печально знаменитый союз, прославившийся гонениями, в том числе, и на генералов от кино. И тогда Михалков очень защищал Бондарчука. Вот Михалков сегодняшний похож на того Михалкова, который яростно выступал тогда на трибуне? Не похожи ли эти съезды?

Даниил Борисович Дондулей: Вы знаете, 5-й съезд кинематографистов СССР не признал работу «генералов» неудовлетворительной, как декабрьский. Там этого не было. Он шел по накатанным в Кремле рельсам: мы с самого детства знаем, как это делается. И вдруг что совершил совершенно непотребное беспрецедентное, аморальное и что-то такое за пределами человеческого достоинства: люди не согласились утверждать руководителей, уже назначенных им в ЦК КПСС. Они нагло поверили, что они могут выбирать себе руководителей сами, что это общественная организация, а не государственная. Это вдохновило всю страну. Через несколько месяцев также прошел съезд СТД, который тоже стал сам выбирать себе руководителей. Это было за четыре года до 91-ого. Все участники съезда 30-го числа говорили, что это чудовищный 5-й съезд. Что там сделал Михалков? Он, действительно, сказал: опомнитесь, как вы можете не выбрать таких людей, как Бондарчук, Озеров, Караганов, Кулиджанов и др., тех, кто до этого 220 лет управлял кинематографом? Вы где живете, мы опять должны родину защищать! И после этого все годы идет шельмование съезда, который ничего плохого не сделал. Кстати, ни одного плохого слова по поводу творчества Никиты Михалкова не было сказано. Он выдающийся художник, абсолютный лидер, человек, которого знают во всем мире. Художники просто хотели сказать: ты 11 лет управлял нами, мы не очень довольны, давай попробуем иначе.

Сергей Олегович Снежкин: Знаете, что хотели сказать художники? Вы человек добрый, видимо, гуманный и деликатный, не как Иосиф Виссарионович. Они хотели сказать, что он - вор, и сказали, эти художники! Вот в чем проблема-то! Я про это здесь и говорю уже час.

Даниил Борисович Дондулей: Нет, я не говорю про деньги. Деньги - это, вообще, ерунда!

Сергей Олегович Снежкин: Совершенно согласен с вами. Но, видимо, мы вдвоем - единственный дуэт среди всех! Потому что для них, как я понял за все время, эти акции и замечательные слова «ах, как все непрозрачно!». Мне все время хочется спросить: ты милиционер или сценарист.

Ника Стрижак: А вот что пишут зрители (возвращаясь к словам про Сталина): а нужен ли Союз - продукт коммунистического прошлого? Ведь деньги на кино дает не Союз, пусть будут разные студии, будут деньги, будет много актеров. Почему не может существовать кино вне Союза? Ведь оно и существовало.

Сергей Олегович Снежкин: Даниил Борисович в начале своего выступления четко обозначил все то, чем должен заниматься Союз. Я подписываюсь под этими словами. Да, кино живет. Но если Союз будет этим заниматься, оно будет еще лучше жить, оно будет более качественным.

Ника Стрижак: А художнику нужен какой-то Союз? Сидит писатель, пишет роман. Зачем ему Союз писателей?

Сергей Олегович Снежкин: Смотрите, как для живописцев европейского Возрождения нужны были гильдии. Что, Рембрант бы сам не написал? Гильдия нужна - это товарищество. Любой художник нуждается в зеркале, Союз - это зеркало, которое не дает тебе снимать дерьмо.

Ника Стрижак: А что, у художника других зеркал в жизни нет?

Сергей Олегович Снежкин: А какие у него зеркала? Кинокритики у нас нет. Вот главный редактор журнала «Искусство кино», для него проблема каждый раз набрать критическую статью, чтобы люди хотя бы умели грамотно писать по-русски, с запятыми. Далее, Союз - это наш посол в отношениях с государством, чрезвычайный и полномочный.

Ника Стрижак: Вот это я принимаю. Раньше писатель вступал в Союз не из творческих соображений. Члену Союза нельзя было пришить статью за тунеядство, и люди шли.

Сергей Олегович Снежкин: Ника, вы не понимаете значения ресторана Центрального Дома литераторов в нашей литературе! Вы в это время были еще юной.

Даниил Борисович Дондулей: Я хочу обратить внимание на одну мелочь, о которой можно и не говорить. Вот вы сейчас приводите примеры с художниками и писателями. Вы же знаете, что нужно подойти к компьютеру или раньше к стопочке бумаги, а художнику - к холсту. Вы знаете, что такое 1,5 - 2 миллиона долларов? Может, чудесный художник подойти к жене, попросить у нее такую сумму и для души снять фильм. Это гигантская многомиллиардная индустрия, которая, кроме того, что снимает примерно 100 фильмов российских в год, еще снимает 3500 часов телесериалов и составляет примерно 1,5 миллиарда долларов.

Ника Стрижак: А вот за те годы, когда, вы говорите, было сложно, не защищали и пр. А можете привести пример, когда Союз сделал благое дело, отстоял, защитил, пробил хороший фильм, дал работу хорошему режиссеру и т.д.?

Даниил Борисович Дондулей: Конечно. Океан примеров. Это конец 80-х и начало 90-х годов.

Ника Стрижак: А вот попозже?

Даниил Борисович Дондулей: Мы с вами ведь говорим о последних 11-ти годах. Почему произошла вот эта заварушка - из-за последних 11 лет. За эти годы Союз кинематографистов киноиндустрией, кинематографом, сообществом, атмосферой, содержанием, зрителями и прочей чепухой не занимался. Поэтому кинематографисты и хотели поменять руководителей, а значит, и смыслы своей деятельности. В ближайшее время (это 30-го было объявлено) кинематографисты вообще не будут этим заниматься, поскольку, как было сказано, Союз должен стать маленьким профсоюзом. А вся деятельность должна уйти в Академию кинематографических искусств и наук, которая присуждает премию «Золотой орел».

Ника Стрижак: Сергей, может, вы знаете такой положительный пример? На нашей петербургской почве?

Сергей Олегович Снежкин: Я знаю, здесь до недавнего времени был Татарский Евгений Маркович. Я знаю, скольким людям Союз помогал, даже из своих мизерных средств.

Ника Стрижак: В творчестве?

Сергей Олегович Снежкин: Например, Ленинградский Союз не дал украсть киностудию «Ленфильм». А в творчестве: сейчас будет при Союзе создана студия под названием «Дебют». Мы будем давать возможность молодежи делать фильмы на пленке, с актерами, хорошими операторами.

Интернет-мнение: Интеллигентных творческих людей, вообще, не надо допускать к власти. Если они что-нибудь возглавят - мало не покажется. Может, действительно? На съезде шла речь о том, что нужны уже специальные менеджеры, специалисты, чтобы деньгами занимались. Но это тогда не творческий союз получается.

Сергей Олегович Снежкин: Когда назрела необходимость перемен, и мы их хотели, мы думали призвать на царство кого-нибудь из наших выдающихся продюсеров, их достаточно много: Роднянского, Толстунова, Демьянова и др. Но их никого не было на съезде. Это люди самодостаточные, богатые, любящие кино, уважающие людей, которые его делают. Но традиция осталась традицией. Я считаю, что режиссер Союз возглавлять не должен. Это моя позиция. Ни режиссер, ни оператор, ни актер, а организатор производства.

Ника Стрижак: Итак, что имеем в сухом остатке? Хорошо, Михалков не хотел переизбираться, его переизбрали, и, казалось бы, все. Все материалы напечатаны, все мандаты подняты, кто за кого хотел - проголосовал, голоса подсчитаны. Кто даст гарантию, что сейчас не начнется охота на ведьм?

Сергей Олегович Снежкин: С какой стороны и за какими ведьмами?

Ника Стрижак: Со стороны победивших. Процитирую: «Мы поименно вспомним всех, кто поднял руку». Все равно это была битва.

Сергей Олегович Снежкин: Вполне возможно, потому что это ненависть, это демонстрация ненависти. Не слушайте ни про какую экономику, ни про какую политику - это ненависть. И на ней будут стараться добить и с той, и с другой стороны.

Ника Стрижак: И что, мы увидим много сломанных творческих судеб?

Даниил Борисович Дондулей: На самом деле мое впечатление печальное, если не трагическое. Мне кажется, что Союз распадется, поскольку никто не искал согласия. Это был съезд победителей. Мы знаем, чем это кончается. Мы присутствовали с Сергеем Олеговичем, это был съезд ненависти, а не великодушия. Никита Сергеевич сказал: если вы мне даруете власть, то я приведу команду, я не буду работать ни с кем, кто меня предал и т.д. Мне уже видится колоссальная самоцензура.

Ника Стрижак: А кто может защитить, какой-то высший суд. Кино надо делать, деньги от государства получать, если есть такая возможность .Если вспомнить Великую депрессию, как раз расцвел Голливуд. Сейчас как раз время, когда надо снимать фильмы и надо давать на это деньги. Кто может быть совестью? Вы бы кого хотели видеть?

Сергей Олегович Снежкин: Я? Я живу в Петербурге, и меня все устраивает в нашем Союзе.

Даниил Борисович Дондулей: Это почти другая страна.

Сергей Олегович Снежкин: Я вышел из этого Гостиного Двора, вдохнул воздух, подумал: через несколько часов буду на родине, как хорошо, а вы там все останетесь!

Даниил Борисович Дондулей: Сергей точно передает ощущение. И можно разве с таким ощущением расходиться? Это ощущение страха и бесперспективности.

Ника Стрижак: Может, кино, как вещь сама по себе потрясающая, пробьется ? Есть надежда?

Даниил Борисович Дондулей: Конечно, есть. Есть люди, которые серьезно занимаются сегодня российским кино будущего. Это те продюсеры, которые деньги дают молодым, государство, которое их поддерживает и большие фестивали. В прошлом году Россию в Каннах представляли три молодых человека. Они там получили океан призов, может, не главных, но очень авторитетных. Насколько я знаю, в этом году в Канны тоже пойдут дебютанты. И это хорошо. Пока народные артисты убивают друг друга, ненавидя, обзывая, молодые все-таки занимаются кино.

Ника Стрижак: У меня в руках черно-белая книга, где напечатаны высказывания противников и сторонников на разном фоне. Дай Бог всем как-то разобраться, и, главное, чтобы это никак не помешало вам в вашей работе. Спасибо всем.