«Когда закончится кризис?»

01.12.2008, 17:00 Открытая студия

ВКонтакте Telegram Одноклассники Twitter

«Улыбайтесь, завтра будет хуже!» - девиз финансового кризиса. Эксперты говорят, что сейчас проблемы только начинаются - и, как минимум, пара лет понадобится, чтобы их решить.

Гости программы:

научный сотрудник Центра исследований и модернизации Европейского университета, экономический обозреватель аналитического ежедневника «Дело» Андрей Павлович Заостровцев;

экономист, президент компании экспертного консультирования «Неокон» Михаил Леонидович Хазин;

депутат Государственной Думы Олег Николаевич Смолин.

Ника Стрижак: Так ли мы беспечны и не понимаем серьезность проблем, которые на нас обрушились? А, может быть, обычным людям и не надо понимать всей глубины проблемы?

Андрей Павлович: Обычно люди не понимают, это нормально. Некоторые уже почувствовали. У нас в Петербурге была небольшая паника по поводу вкладов в банке «Кит Финанс», в банке «ВЕФК» были проблемы, так что некоторые вкладчики уже столкнулись с проблемами. Некоторые столкнулись с угрозой увольнения, а некоторые уже уволены. Некоторые не могут получить долгожданный кредит на покупку жилья или автомобиля, а другие откладывают деньги, боятся сейчас делать какие-то покупки, потому что боятся остаться без денег на черный день.

Ника Стрижак: Михаил Леонидович, надо ли людям пытаться конкретно объяснить, отчего это, что происходит, потому что есть вещи действительно сложные, с экономическими терминами и т.д.?

Михаил Леонидович: Дело же тут не в экономических терминах. Если человек разумный — ему всегда можно объяснить простыми словами. Проблема здесь в том, что, во-первых, наш кризис по механике не имеет никакого отношения к кризису в мировой экономике. У них кризис избытка денег, а у нас кризис недостатка денег. Он очень походит на кризис, который организовывали в 1996 - 1998 году, который разразился в августе 1998 года, но в отличие от той ситуации, этот кризис будет очень короткий. Условно говоря, мы весь период 1996 - 1998 года, со всеми его неплатежами, со всей его безработицей, проживем буквально за 2 - 4 месяца. и основная наша задача состоит в том, чтобы этой весной суметь запустить хотя бы тот минимальный потенциал роста, который у нас будет. Нужно учесть, что отличие от ситуации 1998 года в том, что в 1998 у нас был значительный потенциал роста, который начал реализовываться очень быстро уже весной 1999 года, связанный с внешнеэкономической конъюнктурой. Вот его не будет, потому что спад на западных рынках будет продолжаться еще года два с половиной - три.

А второй потенциал был связан с девальвацией рубля. Надо понимать, что, если нынешнее правительство или то, которое придет ему на смену сможет быстро девальвировать рубль, то мы сможем уже осенью, пусть медленнее, чем в 1999 и 2000 годах выходить из кризиса. Если же нет, то мы действительно окажемся в ситуации, очень близкой к началу 1990-х. То есть, тяжелой депрессии, колоссальной безработицы и массы других крайне неприятных социальных проблем. Ну и надо добавить, что в 1990-е годы у нас, в основном, были красные директора, у которых основная задача была любой ценой сохранить производство, а теперь у нас фиктивные менеджеры, основная задача которых, если банкротство неизбежно, то надо получить из него максимальную личную прибыль. Ну, они и получат, я не сомневаюсь.

Ника Стрижак: Возможно, после кризиса опять менеджеров заменят чиновники, такое может быть?

Михаил Леонидович: «Красный директор» - это человек, который управляет предприятием в некой социалистической парадигме. Он именно промышленный управленец, он не чиновник. А чиновники, кстати, сами управлять не будут, они будут сажать своих людей. Но проблема состоит в том, что невозможно управлять государством, чиновниками в капиталистической экономике. То есть, либо вы возвращаетесь к социализму...

Ника Стрижак: Олег Николаевич, насколько пессимистичны или оптимистичны ваши прогнозы на то, что сейчас происходит?

Олег Николаевич: Я согласен с тем, что десятилетие кризиса 1998 года Россия, видимо, отметит с небывалым размахом. Я слышал прогноз международного валютного фонда, что в следующем году мы вырастем на 3%, но я слышал и прогнозы реальных производственников, которые говорят, что мы упадем. И более того, мы знаем, что уже спад в ряде отраслей производства уже порядка 25% - 30%. Я согласен, что в 1999 году девальвация рубля позволила запустить механизм роста. Но я хотел бы четко сказать, что девальвация рубля при экономических выгодах - это колоссальные потери для большей части населения. Для меня ключевая позиция очень простая, за чей счет мы собираемся выходить из кризиса? Здесь я сравниваю две стратегии, условно говоря, китайская стратегия, которая исходит из того, что помогать нужно преимущественно малому и среднему бизнесу, как такой сфере, где быстрее всего создаются рабочие места, платятся налоги, происходит оборот и т.д. И стратегию российскую, которая, в основном, сводится к помощи, преимущественно, банковскому сектору и, главным образом, компаниям, приближенным к власти.

Ника Стрижак: Господин Дворкович недавно сказал, что все-таки мы будем среднему классу помогать.

Олег Николаевич: Может быть, он это и сказал, но 17 октября, когда обсуждался бюджет во втором чтении, нам Сергей Степашин заявил, что помощь банкам и банкирам составит порядка 4 триллионов рублей, потом Дмитрий Медведев уточнил, что будет 5, а я одновременно пытался выяснить, почему же впервые за 18 лет моей работы в парламенте, в следующем году в бюджете не предусмотрено ни рубля для помощи учителю, врачу, работнику культуры, социальному работнику. И когда мне сказали, что делать этого нельзя, я спросил, почему правительство злоупотребляет классовым подходом. Чем вся интеллигенция хуже банкиров?

Ника Стрижак: Андрей Павлович, как вы считаете, во-первых, все говорят, что сейчас все ерунда, а что весной будет - это о-го-го! Что будет весной, как это будет выглядеть? И на сколько времени вы даете? Прогноз был до 2010 года.

Андрей Павлович: Я знаю эти прогнозы, но они практически все устаревают быстрее, чем их озвучивают. Ситуация развивается очень быстро и развивается, к сожалению, в худшую сторону. тут уже говорили о том, какой спад намечается. Я бы обратил внимание на цену на нефть, с ней связана цена на газ. Я напомню, что первоначально наш бюджет формировался при расчете цены 95 долларов за баррель, сейчас она ниже 50, если брать нашу экспортную нефть. Теперь второй параметр, который связан, пошел спад не только цен на углеводородное сырье, но и еще более резкий спад цен на второй по значению наш продукт - черные и цветные металлы. А по годам трудно сказать, но, скорее всего, год - это точно, потому что явления этого кризиса будут очень серьезные, а этот кризис очень напоминает классические кризисы, о которых написано. Он чем-то напоминает, особенно в США ту Великую Депрессию, или будет напоминать, там тоже разворачивается кризис 29 - 30 годов, но, конечно, со своими особенностями. Тогда депрессия была 4 года, то рекорд, ну, у нас сейчас прогнозы 2 года. прогнозируется второй по силе экономический кризис за историю мировой экономики.

Ника Стрижак: Михаил Леонидович, в вашем интервью вы говорили, что планету ожидает депрессия лет на 10 - 12. Если не с точки зрения планеты, на Россию сколько лет вы дадите?

Михаил Леонидович: Мировой кризис, в котором оказались, прежде всего США, как локомотив мировой экономики и вся мировая экономика, действительно, по некоторой механике поход на кризис 29 года. Но надо учесть, что тогда острая стадия кризиса длилась. грубо говоря, с весны 30 до лета 32 года, а великая депрессия длилась фактически до начала второй мировой войны, то есть 10 лет. Для США, как мы помним, они вступили во вторую мировую войну в конце 1941 года, а что касается нас, то у нас во многом посторенние кризиса 1998 года по механике, падение номинально ВВП будет очень сильное, потому что то удвоение ВВП, которым так гордится наше правительство - это во многом рост издержек. Я считаю, что где-то половина этого роста - это, на самом деле, перераспределение нефтяных и прочих экспортных доходов. В этом смысле, я думаю, что падение номинального ВВП к концу вены следующего года составит 20% - 25%, как минимум. но надо учесть, что номинальный ВВП к нашему реальному ВВП имеет слабое отношение. Они достаточно существенно отличаются. Есть теневая экономика, есть еще целая куча вещей, которая не считается, но, кроме того, нужно учесть, что у нас еще многие параметры завышаются, многие занижаются, но инфляция у нас не 12%,а за 30%. Это точно. Инфляция растет очень сильно. Но проблема вот в чем, что на самом деле, говорить о том, когда закончится эта тяжелая депрессионная стадия можно только при условии, что вы объясните, за счет такого механизма мы из нее будем выходить. В 1998 - 1999 было понятно, экспортные доходы. Сейчас совершенно непонятно. Если говорить о малом и среднем бизнесе, то правительство может говорить все, что угодно, но, будьте любезны, объясните нам, каков механизм поддержки малого и среднего бизнеса. При этом малый и средний бизнес непрерывно дурят. Ему по всем каналам СМИ выдается оптимистическая информация, в результате которой малый и средний бизнес, у которого нет ресурсов иметь свои аналитические службы - принимает неправильные решения, в результате банкротится или еще что-то. Я считаю, что для малого и среднего бизнеса главной задачей сегодня является, во-первых, дешевый кредит, и я думаю, что эта проблема не будет решена, а вторая проблема - это более или менее объективная информация о том, что происходит. В этом случае можно на что-то рассчитывать. Ну и объясните нам механизм. Кроме девальвации рубля я больше потенциального механизма выхода из кризиса не вижу, но наше правительство пока категорически не хочет девальвировать рубль.

Звонок 1: Здравствуйте, скажите, пожалуйста, как может повлиять мощный демарш нашего резидента в Латинскую Америку, восстановление старых связей и установление новых экономических связей? Есть ли возможность с их помощью нам быстрее выйти из кризиса.

Звонок 2: Я звоню из Москвы. У нас показывают, как решаются вопросы кризиса в других странах, например, в той же Америке. Когда государство помогает банкам, оно помогает под какие-то гарантии, покупается определенное количество акций этих банков, контрольный пакет или что-то и есть гарантия возвратов этих накоплений. Вот сейчас с помощью нашего стабфонда решают проблемы наших банков. Никаких гарантий по возврату этих денег мы, в общем-то, не услышали. Скажите, пожалуйста, каким образом будут потом проходить эти гарантии? И второй вопрос, сейчас эти банки получают большие кредиты, как-то остаются на лаву и потом мне эти же кредиты пересылают под свои же проценты. Ведь они и сейчас не бедные и решают свои вопросы за мой счет. И каким образом государство у нас контролирует эту справедливую социальную политику?

Звонок 3: У меня почти тот же вопрос по стабилизационному фонду, который все откладывался в Америке и очень часто говорили об этом. что большая сумма 600 миллиардов и больше... Куда он девался этот фонд? Если это отдали в долг Америке - это преступление, когда народ бедствует, понимаете?

Ника Стрижак: Начнем с Латинской Америки.

Андрей Павлович: Латинская Америка здесь не при чем, у нее там свои проблемы, не менее острые, чем у нас и никакие наши связи хозяйственные и прочие с Латинской Америкой нас не спасут и не облегчат нам выход из кризиса.

Ника Стрижак: Всех волнуют деньги, которые дали банкам. Объясните людям.

Андрей Павлович: Три наших системообразующих банка, «три богатыря»: «Сбербанк», «ВТБ» и «Газпром банк», им дали огромные деньги под очень льготные проценты, они дают эти деньги в свою очередь в долг, если дают, другим банкам и предприятиям под более высокие проценты, но, в принципе, я бы что сказал, они ведь тоже не знают, устоят эти предприятия или нет, которым они дают в долг. Они в огромной степени рискуют не возвратом, плюс, они поступают как всякий рациональный эгоистичный агент на рынке, они переводят эти деньги в доллары, потому что в «ВТБ», например, огромная задолженность в долларах и расплачиваться они будут долларами...

Ника Стрижак: Этот шаг правительства правильный? Как вы расцениваете?

Андрей Павлович: В данной ситуации все правительства поступают таким образом, но другое дело. что делается это у нас достаточно не эффективно, на мой взгляд, потому что у нас нет каналов дальнейшего распространения этой денежной массы по экономике.

Ника Стрижак: Михаил Леонидович, что касается стабфонда, открыли же кубышку. Может быть, надо лучше людям объяснять, что эти деньги идут на спасение чего-то.

Михаил Леонидович: Какая часть? на спасение чего? Плана нет. Поймите, сегодня нашей экономикой руководят люди, которые еще 3 месяца назад объясняли, что у нас кризиса нет и быть не может. мы тихая заводь. Они не могут сегодня разработать более или менее нормальную антикризисную программу адекватную событиям, потому что они должны в этом случае признать, что вся их предыдущая политика была безграмотная и не правильная, что они ничего не вычислили, ничего не определили, что они врали в глаза и премьеру и президенту.

Ника Стрижак: Но министр Набиулина же признала, что конец экономической системе российской пришел.

Михаил Леонидович: Извините, министр экономики 2 недели назад призналась, что этот механизм исчерпан. дальше, на съезде Единой России обсуждается программа 2020, которая построена на этом механизме, а прошлой неделе премьер подписывает программу долгосрочного развития, построенную на том же механизме экспортных доходов. Как это объяснить с точки зрения здравого смысла? Если министр экономии говорит правду, то в премьер не имеет право подписывать этот документ, он глупый и не имеет никакого отношения к реальности. Это чистая фикция. Если же премьер считает, что министр экономики врет - он должен ее уволить. Это противоречие, с которым ничего нельзя сделать. Оно висит над всеми и все это прекрасно понимают, что 2 человека, один из которых начальник другого, говорят совершенно противоположные вещи. Кто из них врет, Набиулина или Путин?

Олег Николаевич: Я хотел бы заметить, что по прогнозам международного валютного фонда в следующем году положение в Китае будет значительно благополучнее. Там тоже кризис будет, они тоже будут переживать некоторый спад призводства, плюс 8% им обещают, но намного лучше, чем у нас. Почему? Потому что больше все всего упали цены на сырье, то есть, на нефть и металла. За те годы, которые прошли с тех пор, как у нас появились доходы, можно было вложить их в производство и развить современное высокотехнологичное производство. Этого не сделано, теперь кризис у нас больше, чем в том же самом Китае. Что касается стабфонда, хотелось бы заметить, что 1/3 огромных золотовалютных запасов России уже исчезла, растрачена. То есть, подушка безопасности, про которую нам говорили, в этой части похудела на треть. Что касается той части, которая вложена в американские ценные бумаги, то там промелькнуло сообщение в печати, что в десятки раз упали ценные бумаги этих фондов, значит там от подушки остались пух и перья. Я солидарен с тем, что вообще, неплохо бы понять, кто вообще должен отвечать за ситуацию, которая сложилась в результате предыдущей и действующей политики.

Ника Стрижак: Может быть, проблема, кто будет отвечать не так важна, как проблема, что делать?

Олег Николаевич: Она важна, потому что без смены лиц вы не смените курса и не получите программу выхода из кризиса.

Ника Стрижак: Мне кажется, что над программой выхода из кризиса сейчас думают все экономисты всего мира. Или есть какая-то страна, где открыли идеальную модель?

Михаил Леонидович: Есть одна важная вещь. Кризис во всем мире к кризису в России не имеет никакого отношения. Кризис на Западе - это кризис избытка капитала, кризис падения эффективности капитала. Инвестиции стали не выгодны. В нашей стране ситуация совсем другая. Инвестиции никто не делал. У нас номинальный рост на 100% за последние 6 -7 лет - это во многом рост издержек. Надо четко понимать, у нас совершенно другой кризис. Их даже сравнивать нельзя. В 1998 году мы сумели выйти из кризиса только после смены всех денежных областей, и в правительстве и в Центральном банке. И только новые люди смогли разработать антикризисную программу.

Ника Стрижак: Если я не ошибаюсь, вы в те годы были в экономическом управлении президента, вы были в числе тех людей, которые предупреждали, говорили, что будет кризис. Вас никто не послушался, и сейчас никто не послушался. Совершенно бесполезное дело давать прогнозы.

Михаил Леонидович: Прогнозы давать осмысленно в том случае, если те, кто должен принимать решения к ним прислушиваются. Давайте смотреть, модель ГКО валютный коридор - это был бизнес проект и руководство правительства, руководство центрального банка 1996 - 1998 годов получали на этом деньги конкретные. Про каждого из них известно. сколько у него было, какой у него был личный пакет ГКО, сколько он на этом заработал, какие он купил квартиры и дачки на лазурном берегу. Надо понимать, что, назначив тех людей, которые организовывали кризис 1998 года, Игнатьев и Кудрин готовили дефолт 1998 года, они были первыми заместителями министра финансов в 1997 - 1998 году. И назначая их, вы не могли не получить повторения аналогичного кризиса. мы его и получили. В этом смысле у нас вообще ничего неожиданного не произошло. ровно то, что произошло в 1998 году, мы сейчас и получили. Вопрос кто и для чего это сделал - вопрос не ко мне. Я экономист, а не политик. Но давайте отдадим себе отчет. То, что мы сегодня получили, было задумано 5 лет назад и к этому целенаправленно шли.

Андрей Павлович: Я бы тут не совсем, конечно, согласился. Не все зависит от личностей. Скорее всего, гораздо меньше зависит, чем мы думаем. Наши фирмы крупнейшие, тогда государствовало заимствовало под эти ГКО, а в последние годы наши крупнейшие фирмы Газпром, Роснефть, крупнейшие банки заимствовали на западе, реальный курс рубля рос, проценты на западе были низкие, это было очень эффективно. Сегодня долг наших компаний совокупный превышает 550 миллиардов, а наши валютные резервы скатываются постепенно к 400 миллиардам. То есть, уже больше, чем все наши валютные резервы. Вот и вопрос, помогать отдавать эти долги за счет наших налогоплательщиков - или нет. Можно было ведь выбрать и другую стратегию. У этих компаний заложены акции. Что ж, отдавайте акции, пусть западные кредиторы ими подавятся, может быть, они найдут эффективных собственников. Я считал бы это оптимальным путем. Отдайте эти акции!

Ника Стрижак: А много вас таких, которые так считают?

Андрей Павлович: Очень мало.

Михаил Леонидович: Я считаю, что если отдать еще и эти акции, то есть, отдать наши месторождения на запад, то можно вообще закрывать Россию как проект, а что касается личных пристрастий и зависимости политики от личности, я приведу пример. 1992 - 1998 годы. время владычества либерал реформаторов. Доля кредита, предоставленного экономике, спускается со 100% от ВВП к 5% - 8% ВВП. Время когда Геращенко руководит центральным банком с конца 1998 по 2003 года, с 8% поднимается до 40% и снова в 2004 приходит Игнатьев и у нас, соответственно, доля кредита, которые российские банки выдали экономике сокращается с 40% меньше, чем до 20%. Это как раз классический пример роли личности в определении экономической политики. Политика либерал реформаторов может быть сформулирована так: «российские предприятия не должны иметь возможность получать дешевый рублевый кредит, любой ценой.» Это суть экономической политики либерал реформаторов.

Ника Стрижак: А вам известна идеальная фигура, человек, который мог бы сейчас спасти Россию?

Михаил Леонидович: Я думаю, что Медведев должен на коленях стоять перед Геращенко, чтобы он согласился вернуться в центральный банк.

Ника Стрижак: Олег Николаевич, вы слышали доклад Игнатьева, главы Центробанка, он вас убедил?

Олег Николаевич: Да.

Ника Стрижак: И что обещает Центробанк такого? Геращенко все-таки можно позвать спасать!

Олег Николаевич: Все доклады, которые я слышал на заседании Государственной Думы можно свести к формуле Верки Сердючки: «Хорошо. Все будет хорошо, я это знаю!» Ничего другого серьезного я там не услышал. Но я, если можно, отклонюсь чуть в сторону, чтобы еще раз обратить внимание наличности. Экономический кризис может перерасти в социальный и политический. Возникает вопрос, а делает ли власть что-нибудь, чтобы этого не произошло? Я берусь утверждать, что власть не мало делает именно для того, чтобы это произошло. Я уж не знаю, то ли по самоубийственной логике, то ли по привычке, рассказываю: следующим летом мы можем получить несколько сот тысяч молодых ребят, выпускников школ, ПТУ и техникумов, которым будет закрыта дорога к продолжению образования. Если вы помните, президент Рузвельт, выводя штаты из Великой Депрессии, как раз расширял доступ к образованию. А у нас вводится ЕГЭ, министр образования Фурсенко признает, что 10% - 12% детей его не сдадут...

Ника Стрижак: Кто сейчас думает про образование, Олег Николаевич, какое образование? Платить будет нечем за образование.

Олег Николаевич: Дальше в эту же систему вгоняются все ВУЗы и сверх тех, кто просто не получит аттестата, окажется еще не одна сотня тысяч детей, которым не дадут возможности даже за деньги продолжать учиться. Не то, чтобы расширить бюджетные места, а даже за деньги. Представьте себе несколько сот тысяч молодых людей и их родителей и без того озлобленных кризисом, которые будут выброшены на улицу. Это что, самоубийство? Я пытаюсь это объяснить в Госдуме и не могу. А вы говорите, что личности не играют роли. Играют и еще какую.

Звонок 4: Меня зовут Елена Ивановна. Очень много говорильни и очень мало видно дел, что государство делает. Такое впечатление, что государству народ вообще не нужен. Молодежь уничтожают, все уничтожают. Не надо закрывать производства, надо открыть производства и дать людям возможность работать. Нам не нужна заграница, мы сами можем себя прокормить. Сельское хозяйство закрыли, все закрыли. У нас такой большой поселок, такая большая фабрика была! Ее закрыли. Зачем? Мы что не могли накормить государство? Мы могли сами все поднять и сами накормить. Надо дать кредиты именно производству, чтобы производство раскручивалось. Мы сами себя можем и накормить, и одежду шить, и телевизоры делать.

Ника Стрижак: Все говорят, что надо открывать рабочие места и работать на внутренний рынок.

Андрей Павлович: Во-первых, предприятия работают не для того, чтобы кормить государство, а для того, чтобы сбывать свою продукцию с прибылью, окупать затраты и развиваться. Если есть спрос - предприятия работают. Есть, конечно, и Рейдерство, и коррупция, и административный произвол, но в целом, никто не приходит от государства и насильно их не закрывают. если они не справляются со своими функциями - они терпеть банкротство. Да, у нас огромные проблемы с экономической свободой, у нас огромные проблемы с тем же административным произволом. Тот же государственный рэкет, государственное Рейдерство под крышей административных структур процветающее. Вот с этим надо бороться и создавать государство иного качества, тогда, естественно, появится шанс и у малого и у среднего бизнеса работать гораздо более эффективнее. В частности, на мой взгляд, это один из путей выхода из кризиса. Экономическая свобода, а не государственное опекунство. Государство вед может только у кого-то взять, у кому-то отдать. Оно само ничего не создает. Это пустая структура, как созидатель.

Ника Стрижак: Меня смущает, что мы всегда говорим в будущем времени. Когда начнут писать, делать?

Михаил Леонидович: Знаете, в чем состоит экономический либерализм? В том, что государство должно запускать некоторые экономические процессы и устанавливать такие правила игры, чтобы эти процессы могли дальше идти самостоятельно. В России сегодня производство сельхоз продукции не выгодно, если не будут созданы целые отрасли, которые уже полностью разрушены. Государство должно давать возможность вкладывать в некоторые отрасли и их защищать на период развития. Без этого мы не выживем. В России каких-то жалких 150 миллионов человек, реально у нас живет 165 - 170 миллионов. Это, грубо говоря, недельный складской запас мировой экономики. Сейчас в мире падает спрос, они завалят нас дешевым импортом, который там все равно нужно выкидывать. На нужно срочно закрывать границы тех отраслях, где у нас имеется еще отечественное производство. В противном случае остановится вообще все. нужны быстрые и конкретные Мары, но от этого правительства и этого центрального банка мы никаких мер не дождемся. Это совершенно четко было продемонстрировано по тому, как мы входили в кризис. Никто ничего не делал, все ушами хлопали.

Интернет-вопрос: С 1917 года кризис не прекращался. Обвалится рубль?

Михаил Леонидович: Экономически да. Обвалится.

Ника Стрижак: Может его обвалить резко и не мучить?

Олег Николаевич: Поскольку он даже не будет девальвирован инфляция все равно гигантская. Тут все говорили правильно, что надо работать на внутренний рынок, а раз на внутренний рынок, то надо позаботиться о том, чтобы люди могли что-то покупать.

Ника Стрижак: Андрей Павлович, как вы считаете, может, лучше рубль обвалить уже, а не отрезать кошке хвост по частям?

Андрей Павлович: Есть такая концепция, нобелевский лауреат Пол Кругман с ней выступал, потому что медленное отрубание хвоста кошки по частям вызывает огромные ожидания того, что будет обесцениваться рубль и ориентирует на то, что надо покупать валюту. А если один раз резко на 30% обвалить рубль...

Ника Стрижак: То есть, вы бы советовали это сделать?

Андрей Павлович: Да. Нужно резко 1 раз обвалить и дальше придерживаться требований рациональных в политике. Может быть, тогда удастся как-то лучше удержать. А медленный этот процесс только рождает такие ожидания, что все уйдут в валюту.

Ника Стрижак: Михаил Леонидович, вы бы посоветовал обвалить резко рубль, чтобы здесь хотя бы решить проблему грустно, но сразу.

Михаил Леонидович: Теоретически, да. Только нужно обваливать не на 30%, а в 2 раза. Но, к сожалению, нынешнее руководство этого не может сделать. Дело не в непопулярной мере, вы поймите, что они очень долго объясняли руководству и президенту, что у них все хорошо, все правильно. Если они сейчас придут и скажут, что нужно девальвировать в 2 раза, это равносильно тому, что они попросят отставку. Они не хотят уходить, им нравится находиться на своих должностях.

Интернет-вопрос: Есть маленький бизнес, магазин. Может, лучше закрыть все и в кубышку или пытаться товары покупать, продавать?

Андрей Павлович: А это только сам бизнесмен ответит себе.

Олег Николаевич: В наше время маленькие магазины сильно выиграют. На протяжении последних лет ретейловая сеть, которую активно развивало государство, сейчас начнет банкротиться, спрос упадет и содержать большие молы будет не выгодно. В этом случае, маленькие магазины будут получать преимущества. Я бы маленький магазинчик не закрывал, а наоборот, расширил бы ассортимент.

Ника Стрижак: Зритель предлагает стимулировать импортозамещающие отрасли вводом налоговых каникул.

Андрей Павлович: Тогда наши товары будут дороже.

Олег Николаевич: Я бы ввел железный принцип, в условиях кризиса на госканалах запретить рекламу иностранных брендов.

Интернет-вопрос: Ваши экономисты все критикуют и ничего конкретного не предлагают.

Ника Стрижак: Если бы вам завтра дали цветик семицветик, теоретически, хотя бы по одной норме какой бы вы предложили?

Андрей Павлович: Отдал бы акции заложенные.

Михаил Леонидович: Я бы девальвировал рубль в два раза срочно.

Ника Стрижак: А с налогами и отраслями?

Михаил Леонидович: Налоги надо менять радикально. Я бы резко увеличил налоги на недвижимость до 4% - 5% от рыночной стоимости и жесточайшим образом контролировал бы их сбор. И уменьшил бы налоги на производство, отменил бы НДС вообще. Он не нужен. В начале 90-х с недвижимости нельзя было собрать налоги, а сейчас есть недвижимость, с нее можно собирать хорошие налоги, а НДС отменить, потому что это налог на производство высокотехнологичное.

Ника Стрижак: Олег Николаевич, через Думу постоянно идут законы, законы, законы, законы... Вы готовы работать еще пол года и еще каждую неделю принимать какой-нибудь важный антикризисный закон?

Олег Николаевич: Я готов принимать законы хоть каждый день, но, желательно, в интересах большинства населения. Во всем мире в таких условиях увеличивают налоги на личные доходы. Еще я бы поднимал зарплаты и пенсии и, тем самым, поддерживал внутренний рынок.

Интернет-вопрос: Вы знаете, что каждый такой серьезный кризис чреват военными конфликтами, как вариант выхода наращивания экономики.

Ника Стрижак: Как защититься от этого или нам это не угрожает?

Андрей Павлович: Тут вопрос политико-экономический. Сегодня это невозможно, потому что воевать по крупному никто не собирается.

Михаил Леонидович: А по мелкому? У нас уже была маленькая победоносная война со стороны Грузии. Нам еще не хватало маленькой победоносной войны со стороны Украины. Если речь пойдет о том, чтобы сохраниться у власти - Ющенко на это пойдет. У меня даже сомнений нет.

Олег Николаевич: Сейчас собираются провести маленькую победоносную войну против собственной армии в виде ее реформирования. Причем, то потребует значительного увеличения денег во время кризиса. Я бы с этой реформой повременил.