«Ректор»

23.05.2009, 14:10 Культурный слой

ВКонтакте Telegram Одноклассники Twitter

Профессия «ректор» не предполагает, что нужно читать огромное количество обязательных курсов, много напрямую работать со студентами и быть великим ученым. И уж тем более советский ректор не должен способствовать преподаванию лженауки генетики и приглашать в университет весьма сомнительных специалистов вроде Льва Гумилева.

Однако все это не имеет никакого отношения к ректору ЛГУ имени Жданова - Александрову, который все делал наоборот. И это рискованное «наоборот» десятилетиями спасало наш университет.

Лев Лурье: Это – коридор Главного здания СПбГУ. Говорят, это самый длинный коридор в России. Петербургский университет существует очень давно: по одним сведениям, с 1725 года, по другим – с 1819 года. За всю историю у Университета был, пожалуй, один великий ректор – А. Д. Александров.

В начале 50-х Ленинградский университет переживает глубочайший кризис. Борьба с космополитами и Ленинградское дело обернулись увольнением, арестом и гибелью десятков блестящих профессоров, закрытием целых научных направлений, административным хаосом. С конца 40-х гг. ректоры меняются каждый год – это временщики, которые боятся собственной тени. В эту логику совершенно не вписывается очередное кадровое решение. В апреле 1952 года ректором ЛГУ назначают Александра Александрова, блестящего математика-геометра без всяких заслуг перед властью, молодого, жесткого и принципиального. Что это – чудовищный недосмотр или изощренный ход конем?

Игорь Кон, социолог:Он был абсолютно неподходящий для этого времени человек. Как он на это согласился, тоже непонятно.

Даниил Александров, сын А. Д. Александрова: Когда его вызвали в Москву и проводили с ним беседу, он сказал: «У меня есть один крупный недостаток». «Какой?» - спросили у него. «Я мало управляем, я стараюсь делать то, что считаю нужным». «Ну, мы с этим разберемся», -- сказали ему спокойно в Москве. И назначили ректором.

На момент назначения Александрову сорок лет. Он самый молодой ректор в истории Университета, но в его жизни все было рано. В 24 года был доктором наук. В 30 лет лауреат Сталинской премии. Член-корр в 34 года, ректор – в 40 лет. Сумасшедшая карьера, тем более удивительная, что Александров – человек с небезупречной анкетой - он потомственный дворянин, на стенах рабочего кабинета развешаны портреты предков. А еще - мастер спорта по альпинизму, а еще англоман – на досуге переводит Шекспира. На дворе же начало холодной войны и пик послевоенных репрессий.

Людмила Вербицкая, ректор СПбГУ: Александра Даниловича спас только 1953 год, когда умер Сталин. За год с небольшим Александров успел сделать очень многое. Он помог огромному количеству людей.

Даниил Александров, сын А. Д. Александрова: Не прошло и полугода его работы на посту ректора, как на него пошли доносы. Например, он, по мнению некоторых, недостаточно борется с космополитизмом в Университете. Его вызывали в Москву и наставляли на путь истинный, говорили, что он должен всех космополитов выгнать из Университета. Его спас министр образования Столетов, который решил, что если в ЛГУ будут непрерывно меняться ректоры, то под ним самим может кресло зашататься.

Хрущевская оттепель станет для Ленинградского университета эпохой Александрова. Он полон сил. Читает лекции в объеме рядового доцента. Ведет аспирантов. Не оставляет науку – в эти годы совершает ряд важнейших геометрических открытий. Летом ходит в горы. Зимой вместе со студентами катается на лыжах в Кавголово под Ленинградом. Университет при нем оживает. На филфаке проходят открытые диспуты, куда стекается весь город. На матмехе – философский семинар. Человек на своем месте – так говорят про Александрова в Ленинграде.

Лев Лурье: Каждый год 1 мая и 7 ноября на Марсовом поле около дома Адомини собиралась огромная толпа студентов, которые кричали: «Александр Данилович, Александров Данилович, ректор, ректор»! Александров выходил на балкон, удовлетворенно смотрел на собравшихся – это были студенты, которые ждали его на демонстрацию. А после праздничной демонстрации его часто качали. Александров был настоящий любимец студенчества – такой вождь, человек скорее 20-30-х годов, чем послевоенного времени.

Анатолий Вершик, математик: Его действительно качали на руках, я в этом участвовал. Это была наше любимое занятие. На демонстрацию он всегда приходил со студентами, иногда приводил дочку. Я очень хорошо помню одну из демонстраций, где мы вели откровенные разговоры, и он мне сказал: «Знаете что, давайте мы здесь не будем об этом. Позвоните мне, поговорим в другой обстановке». Он был человеком открытым, в нем абсолютно не было чиновного чванства.

У Александрова репутация либерального ректора. Берет на работу политически неблагонадежных. Не боится конфликтов с партийным начальством. На биофаке поддерживает генетиков, которых травят по всей стране.

Людмила Вербицкая, ректор СПбГУ: В нашем университете курс генетики читался всегда. Сотрудники кафедры генетики – настоящие герои. Тогда студенческое братство было просто удивительным. Лектор знал, есть ли кто-нибудь посторонний или нет в аудитории. Если нет - он читал генетику. Если кто-то появлялся – ему давали знак, и он читал о великом Лысенко. Это все знал Александр Данилович.

Дарья Медведева, дочь А. Д. Александрова: На самом деле, еще в 1954 году Хрущев, будучи на совещании в Смольном, когда отец защищал генетику, кричал: «Как это ректор приказы не выполняет, за это с работы снимают, в военное время расстреливают!». Но в те годы он мог перебарывать это и надеялся, что он еще многое и многое сможет сделать для Университета, что ему и удавалось.

Анатолий Вершик, математик: Он старался, чтобы в Университете было больше сильных ученых. Он вытаскивал людей из провинции в Ленинград и давал им возможность быть профессорами Университета. Один из таких примеров – Владимир Романович Рохлин, один из моих учителей, человек удивительной судьбы, который был и в немецком лагере, потом – в сталинском. В конце концов он долгое время работал в Архангельске, под Москвой, и Александров решил пригласить его сюда, в Ленинград.

Кадровая политика ректора встречает отчаянное сопротивление на факультетах, где в деканатах по-прежнему заправляют номенклатурные мракобесы, громившие университетскую науку в последние годы сталинского правления. Давит и партийное руководство. Для любого начальства благонадежность ценнее научных заслуг. Александров вынужден идти на компромиссы. Он ведет сложную игру, где-то уступая, где-то оставаясь непреклонным. Наживает врагов среди реакционеров, но при этом не в чести у особенно рьяных либералов. Его не понять. Может взять на работу опального Льва Гумилева, а может явиться на студенческий диспут и резко оборвать вольнолюбивое выступление неосторожного романтика.

Игорь Кон, социолог: В Университете была смертоносная для студентов традиция. Вдруг администрация факультета говорила: «Ребята, говорите свободно все, что вы думаете. Ребята начинали говорить, никто из этой администрации не выступал против. Они тихо молчали. Потом донос шел куда следует, и после этого молодого человека убирали с "волчьим билетом". Люди, которые все это разрешили и, больше того, провоцировали, уходили в кусты. Александр Данилович никогда в этом не принимал участие и потому пытался опасные выступления пресекать.

Не смотря ни на что, такой свободы в Ленинградском университете, как в ректорство Александрова, не было никогда. Тон задает сам Александр Данилович. Он частый гость в студенческих общагах. Известно, что с глазу на глаз с ним можно говорить на любые темы. А еще ректор интересуется философией и взгляды у него свои – не из учебника диамата.

Лев Лурье: Про А. Д. Александрова, как и про всякого популярного человека, рассказывали массу анекдотов. Вот один из них. Однажды Александр Данилович вот здесь, в этой большой аудитории матмеха на 10-ой линии, принимал зачет. Зачет затягивался. Студентов сидело много. Вдруг неожиданно ректор встал и сказал: «Вот три стула, если кто-то хочет сдать зачет автоматически, нужно перепрыгнуть через все три». Студенты замерли в недоумении. Тогда ректор разбежался, перепрыгнул через три стула, правда, разбил очки при этом. Нашелся смельчак, который вызвался перепрыгнуть и перепрыгнул. Он был единственным, кто получил автоматом зачет. Эту историю рассказывали много раз. Как-то на вечере встречи один из мемуаристов повторил ее. Все начали говорить, что про Данилыча столько мифов рассказывают, а это просто очередной из них. Тогда встал почтенный доктор физико-математических наук и сказал: «Да, что выговорите? Это именно я перепрыгнул через стулья. Это именно я получил зачет досрочно!».

Даниил Александров, сын А. Д. Александрова: Шел он по коридору, а навстречу ему – молодой студент в шапке. Александров ему сказал: «Молодой человек, снимите шапку, здесь храм науки». Молодой человек ответил: «Не пошел бы ты на хрен!». Тогда ректор сбил с него шапку, они собирались драться, и их растащили какие-то профессора, после чего молодой человек пошел заниматься. Довольно быстро он был вызван к ректору и обнаружил в качестве ректора человека, которого он чуть не побил в коридоре. Ректор ему сказал: «Больше так не делайте, снимайте шапку и идите». Эту историю мне рассказывали студенты того времени.

С середины 50-х Александров много выезжает заграницу. Он видит, как организованы университеты в других странах, и многое ему нравится. В ЛГУ не все благополучно – огромный ВУЗ требует радикальной реформы, и дело не только в учебных программах и кадровом дефиците.

Лев Лурье: В конце 50-х годов ЛГУ стоял перед распутьем. Здесь училось уже 9 000 человек, студенты и преподаватели просто не помещались в этом квартале вдоль Менделеевской линии. Александрову предстояло принять принципиальное решение. Нужно было или расширять площади в городе, чтобы Университет превратился в своего рода Ленинградскую Сорбонну, огромный квартал внутри Ленинграда, или переселять весь Университет в какой-то прекрасный тенистый город, чтобы это было что-то вроде ленинградского Кембриджа. Попытка увеличить площади здесь, на Стрелке, не увенчалась успехом. Тогда Александров, исходя из обещаний городских властей, что в конце 60-х в Петергоф придет метро, решает перевезти Университет постепенно факультет за факультетом на станцию Старый Петергоф.

Часть Университета в конце концов окажется в Старом Петергофе, часть останется на Стрелке. Какие-то факультеты разбросаны по всему городу. В результате Петербургский университет не образует компактного целого, за что многие до сих пор винят именно Александрова.

Никита Нецветаев, профессор, завкафедрой геометрии матмеха СПбГУ: Он объяснял это тем, что в Петергофе была старейшая инфраструктура, кроме того, там давали самые большие площади. С моей точки зрения, эти площади использованы абсолютно нерационально. Там построены малоэтажные здания, растянутые на километры. С другой стороны, органы вроде бы запрещали строить высокие здания, чтобы они не были ориентирами при стрельбе.

Заниматься строительством и переездом Университета в Петергоф Александрову было не суждено. Малоуправляемый ректор в начале 60-х вызывает все большее раздражение у городского начальства. Понятно, что долго ему не продержаться.

Игорь Кон, социолог: Был момент, когда в Университете вдруг за неуплату отключили телефоны. Сомнений в том, что университет заплатит, ни у кого не было, это было в отместку за то, что где-то не приняли дочку какого-то телефонного начальника.

Лев Лурье: В сталинское время такие люди, как Александров, либо попадали в лагерь, либо становились начальниками. Это был властный человек, убежденный коммунист, который, что называется, умел решать вопросы. После смерти Сталина начальство стало мельчать. И хотя Александров ладил с разными первыми секретарями Ленинградского обкома – и с Адриановым, и с Козловым, и со Спиридоновым, и с Толстиковым – его независимая манера поведения постепенно начинала выводить такое присмиревшее партийное чиновничество из себя. В 1964 году, получив третий строгий выговор, он решает покинуть Ленинград и уехать в Новосибирск.

Даниил Александров, сын А. Д. Александрова: Что бы ни происходило в Университете – выступление студента, дискуссия на филфаке – его вызывали в обком и с порога кричали на него матом. Двенадцать лет он уже был ректором и больше не выдержал. Он уже, по-видимому, думал об отставке, но тут ему предложили работу в Сибирском отделении Академии Наук, в Академгородке, куда он и переехал.

Отставка сопровождается избранием в академики. Такой ценой, наконец, официально были признаны его огромные заслуги перед наукой. Александрову непрозрачно намекают – занимайся своей геометрией, никуда не лезь, наслаждайся статусом. Александров, действительно, в Новосибирске сразу же с головой окунулся в науку и преподавание. Научить же он мог многому.

Анатолий Вершик, математик: Он в геометрии, на самом деле, целая эпоха. Его появление в конце 40-х годов означало совершенно новую главу – то, что называется наглядной геометрией.

Дарья Медведева, дочь А. Д. Александрова: Кроме того, он занимался теорией относительности всерьез. Он по образованию физик. У него были выдающиеся открытия в теории относительности, которые отразились в теоретической философской статье в 1958 году. Тогда постарались этого не заметить, потому что возражать Эйнштейну было не положено. В 90-е годы американские физики просто доказали это экспериментально. Узнав об этом, он был совершено счастлив и сказал: «Ну, я все-таки физик!».

В Новосибирске неуживчивый характер Александрова тоже быстро дает о себе знать. Он вступает в конфликты с местной академической, а так же партийной номенклатурой. Не готов играть по правилам. В 70-е в математике царит дух антисемитизма. По пятому пункту зарубают диссертации, оставляют без работы. Александров марксист – национализм ему отвратителен. Он яростно вступается за ученых с неблагозвучными на начальственный слух фамилиями.

В Ленинграде Александрова никто не ждет. В брежневское время такие смутьяны не в чести, даже если это заслуженные академики. В родном Университете он персона нон грата. Здесь отчаянно пытаются вытравить дух александровской вольницы. Его выдвиженцы давно переехали в Москву, либо притихли на своих кафедрах. Удается наездами читать лекции в Пединституте, но это не масштаб Александрова. В начале 80-х желание вернуться в родной город уже как навязчивая идея. Серьезно ухудшилось здоровье. В Ленинграде повзрослевшие дети, внуки, старые друзья.

Лев Лурье: Вельможа в опале – это очень русская история. Это Суворов при императоре Павле или маршал Жуков при Брежневе и Хрущеве. Александров был научный вельможа в опале. Он академик, знаменитый математик, но в Ленинграде его на работу не брали даже в его родной Университет. Он мог работать только здесь, в Институте математики имени Стеклова, причем не на руководящей должности, а просто ведущим научным сотрудником.

Возвращение Александрова в Ленинград совпало с началом Перестройки, которую он воспринял с энтузиазмом, но путь, по которому пошла страна после 1991 года, казался ему катастрофой. Он не поменял своих взглядов, как не менял их никогда, воспринимая все происходящее как личную трагедию.

Михаил Медведев, внук А. Д. Александрова: Деду представлялось, что жертвы советской власти оказываются как бы преданными. Зачем весь это кошмар был, если к тому же тот позитив, который из него можно было бы в извлечь, оказывается так же уничтожен?

Только в 90-е теперь уже не Ленинградский, а Петербургский университет восстанавливает отношения с Александровым. Бывшего ректора приглашают на официальные торжества, к его мнению прислушиваются. Слишком поздно. Александров тяжело болен. Вскоре он будет практически обездвижен. Пока силы окончательно не оставили это могучего человека, он рвется в горы, разлука с которыми невыносима для старого альпиниста.

Дарья Медведева, дочь А. Д. Александрова: Я очень жалею, что его не удалось вывезти в горы. Он так мечтал о них в последние годы. К сожалению, это по многим причинам не удалось.

Людмила Вербицкая, ректор СПбГУ: Летом умер Александр Данилович. Мы очень хотели, чтобы мы с ним попрощались в нашем университетском актовом зале по всем нашим традициям. Но семья захотела, чтобы это было в Академии Наук. Когда я пришла туда, подумала: бывает, что каких-то поп-звезд хоронит весь мир, а человека, который столько сделал для науки, для культуры, для молодежи, похоронили так тихо и скромно.

Александр Даниилович Александров ушел из жизни в июле 1999 года. С легендарным ректором прощались друзья, семья, ближайшие ученики. Как будто и не было двенадцати лет, когда имя Александрова гремело на весь город, а Ленинградский университет буквально возрождался из пепла. Как будто не было тысяч студентов, обожавших ректора и носивших его на руках. Сегодня об этом напоминает лишь бюст ректора Александрова, установленный в знаменитом коридоре в здании Двенадцати коллегий, среди бюстов других великих ученых, прославивших город и его главный ВУЗ.

Лев Лурье: «Да, были люди в наше время! Не то, что нынешнее племя…» - поневоле вспоминаешь это, когда говоришь об Александрове. Доктор физико-математических наук в двадцать четыре года. Ректор крупнейшего университета страны в сорок. Человек неудобный, мощный, порождающий легенды, человек эпической силы.