«Весна в ЛЭТИ»

05.05.2007, 17:55 Культурный слой

Полвека назад солидный вуз ЛЭТИ превратился в Ленинградский Эстрадно-Танцевальный Институт с легким электротехническим уклоном. Май 1953 года - два месяца как умер Сталин, страна замерла в растерянности… А в одном из ленинградских вузов студенты ставят первый советский мюзикл.

Лев Лурье: Здесь, на Аптекарском острове, весной 1953 года происходит эпохальное событие, значение которого современники сумели определить много позже. Здесь сразу после смерти Сталина было поставлено эстрадное представление студенческой самодеятельности Ленинградского электротехнического института, которое называлось «Весна в ЛЭТИ». Тютчев писал: «Мы молодой весны гонцы, она нас выслала вперед». Студенты Электротехнического института оказались этими самыми гонцами весны, гонцами оттепели.

Борис Гершт, режиссер-постановщик, выпускник ЛЭТИ: Это действительно был довольно странное явление, потому что 1953 год был очень страшным временем, царил тоталитаризм. Спектакль репетировался, когда еще Сталин был жив.

Алла Прохорова, актриса, исполнительница роли Мэг Купидоновой: Избави Бог, не было никакой крамолы. Но я не знаю, состоялся бы этот спектакль, если бы Иосиф Виссарионович дожил. Но нам повезло, мы получили этот глоток свободы.

Борис Гершт, режиссер-постановщик, выпускник ЛЭТИ: Многое в спектакле по идеологии не соответствовало тому, что звучало с экрана, со сцены, когда в театрах шли сплошные бесконфликтные пьесы. Вдруг появляется эта неожиданно свободная история.

Александр Колкер, композитор, автор музыки к спектаклю "Весна в ЛЭТИ": К финалу спектакля «Весна в ЛЭТИ» я написал студенческий гимн. Конечно, он был жизнеутверждающим и веселым, в финале спектакля этот гимн на сцене пели солисты, но эту мелодию подхватил и зал.

Лев Лурье: В 1886 году Указом императора Александра III было основано электротехническое училище, которое вскоре преобразовали в институт. С советского времени этот институт, расположившийся на Аптекарском острове, стал называться Ленинградским Электротехническим институтом имени Ульянова-Ленина. После войны здесь училось около четырех тысяч студентов - это в основном были ребята, мальчики, которым по окончании института предстояло работать, главным образом, в почтовых ящиках оборонных институтов.

Валерий Попов, писатель, выпускник ЛЭТИ: Техническое образование считалось тогда наиболее престижным, все гуманитарное вышло из моды. Все цитировали строки Слуцкого: «Физики в почете, лирики в загоне». Вся элита рвалась в технические вузы.

Александр Колкер, композитор, автор музыки к спектаклю "Весна в ЛЭТИ": Попасть в ЛЭТИ было мечтой очень многих абитуриентов, потому что в то время электроника мощно входила во все слои жизни, и профессия инженера по электронике, по автоматике, телемеханике, по радиотехнике считалась очень престижной. Даже девчонки стремились попасть в ЛЭТИ.

Алла Прохорова, актриса, исполнительница роли Мэг Купидоновой: Когда я поступила в ЛЭТИ, меня в первую очередь привлекла вывеска о кружках. Их было великое множество: и хоровой, и эстрадный оркестр, и танцевальный, и драматический. Естественно, я записалась в драматический.

В 50-е годы ЛЭТИ расшифровывают как Ленинградский Эстрадно-Танцевальный Институт с Легким Электро-Техническим уклоном. По непонятным причинам собралось огромное количество молодых людей и девушек, которые хотели не только осуществлять на практике ленинский план ГОЭЛРО, но и писать прозу, прыгать на батуте, забрасывать мяч в корзину или играть на сцене.

Валентин Глазанов, доктор технических наук, участник спектакля «Весна в ЛЭТИ»: На каждом факультете был заводила. На электроприборостроении был Ким Рыжов, на радиотехническом -- Исаак Трегер. Они создавали свои спектакли, концертные программы. Было понятно, что это талантливые люди.

Хотя в 1952 году с высокой трибуны XIX партийного съезда второй после Сталина человек в государстве Георгий Маленков заявил, что нам нужны новые советские Гоголи и Салтыковы-Щедрины, всем было понятно, что партия нуждается в особом юморе и сатире. Только что состоялось знаменитое постановление ЦК, клеймившее Михаила Зощенко. Под запретом были Ильф и Петров, Бабель и Аверченко. Шутить следовало над американскими империалистами, безродными космополитами и генетиками, разводящими бессмысленных мушек дрозофил. Острить над чем-то иным было, как минимум, небезопасно. За невинный анекдот вполне можно было оказаться вдали от Ленинграда где-нибудь на бесконечных просторах нашей родины, но студенты ЛЭТИ молоды, слегка наивны и готовы рисковать.

Лев Лурье: 1952 год, когда строилось вот это здание клуба ЛЭТИ, один из самых страшных в истории России – готовилась новая, небывалая сталинская чистка, сопоставимая по масштабам с репрессиями 1937 года. Уже после долгих пыток расстреляно было руководство ленинградской партийной организации. Готовилось дело врачей. Микоян, Ворошилов и Молотов официально объявлены Сталиным английскими шпионами. Было очевидно, что грядет нечто чудовищное, неслыханное, страна замерла в ожидании событий. А в это время студентам ЛЭТИ приходит в голову идея организовать масштабное представление под названием «Весна в ЛЭТИ»

Алла Прохорова, актриса, исполнительница роли Мэг Купидоновой: Должна сказать, что предтечей «Весны в ЛЭТИ» был спектакль на радиотехническом факультете. По-моему, он вышел осенью 1951 года, я еще училась на первом курсе. Авторами этого спектакля были Анаталий Флейтман, который теперь член союза литераторов, Миша Гиндин и Изя Трегер, которые потом участвовали в создании «Весны в ЛЭТИ». Этот спектакль назывался «Фаустов».

Михаил Смарышев, доктор технических наук, профессор, исполнитель роли Сени Птичкина: Сочинил эту поэму в стихах студент Анатолий Флейтман, сам он играл Мефистофеля и пел: «Люди гибнут за металл», эти люди были студенты. Как-то нехорошо смотрелось, что советский студент гибнет за презренный металл, поэтому кончился этот вечер плохо, после него состоялось разбирательство в комитете комсомола, Флейтмана чуть не выгнали из комсомола. Я же в те времена был членом культмассовой комиссии профкома. Я обратился к секретарю комитета комсомола, Боре Фирсову, с таким вопросом: «Нельзя ли сделать так, что бы мы как бы под идеологическим надзором работали, а потом поставили интересную вещь?».

Борис Фирсов, сын репрессированного, будущий знаменитый социолог, глава Ленинградского телевидения в 60-ые годы, основатель и первый ректор Европейского Университета в Санкт-Петербурге, совершенно не походил на стандартного комсомольского вожака сталинского времени. Идея ревю Фирсову понравилась, и именно он сумел уломать руководство ЛЭТИ дать добро. Работа над спектаклем началась.

Александр Колкер, композитор, автор музыки к спектаклю "Весна в ЛЭТИ": Пусть это будет веселое студенческое обозрение, ревю, - все последствия Боря брал на себя. Разговоры в парткоме, в райкоме партии – и это ложилось на его плечи. Пятеро литературно одаренных студентов – Ким Рыжов, Генри Рябкин, Михаил Гиндин, Миша Смарышев, доктор технических наук, профессор, исполнитель роли Сени Птичкина Исаак Трегер – сели писать сценарий. Я, Александр Колкер, был приглашен писать музыку. Это был первый спектакль в моей композиторской жизни. Написать музыку к такому большому представлению было для меня большой честью. Это была первая моя большая композиторская работа.

Лев Лурье: В начале 50-х годов в ЛЭТИ была, пожалуй, самая сильная в городе самодеятельность. Здесь был оркестр, которым руководил Анатолий Бадхен, была драматическая студия, которой руководил Наум Бирман, здесь были какие-то невероятные акробаты. Здешние баскетболисты играли за сборную СССР, здесь был огромный хор. Ректор Николай Богородецкий и комсорг Борис Фирсов мобилизовали все эти немалые силы для одной цели – выпуска невиданного в истории города и страны студенческого ревю «Весна в ЛЭТИ».

Михаил Смарышев, доктор технических наук, профессор, исполнитель роли Сени Птичкина: Мы репетировали до поздней ночи каждый день. Те, у кого были машины, развозили остальных студентов по домам.

Иосиф Райскин, главный редактор газеты «Мариинский театр», выпускник ЛЭТИ: С разрешения ректора студентов снимали с занятий. В конце последнего спектакля было сделано такое объявление от имени ректората: всем участникам спектакля «Весна в ЛЭТИ» объявить строгий выговор с предупреждением об отчислении из института за пропуски лекций, за академическую неуспеваемость.

Лев Лурье: Аптекарский остров, особенно в середине прошлого века, – это идиллическая, почти сельская местность внутри Ленинграда. Здесь учатся, как в Англии, среди садов и парков, главный из них – вот этот Ботанический сад, где готовятся к сессии, прогуливают лекции студенты сразу трех высших учебных заведений – самого ЛЭТИ и расположенных поблизости химико-фармацевтического института и первого Медицинского института. Неслучайно авторы «Весны в ЛЭТИ» выбрали именно Ботанический сад местом для завязки своего драматического произведения. Здесь, в Ботаническом саду, встречается главная героиня и три претендента на ее руку – стиляга, общественный деятель, такой балабол, и, как бы мы сейчас сказали, «ботаник», отличник. Они начинают бороться за то, чтобы стать любимыми героини.

Борис Гершт, режиссер-постановщик, выпускник ЛЭТИ: Половина стиляг Невского потом подражала Трегеру, который играл в «Весне в ЛЭТИ». Это желание выделиться одеждой тоже было памятным, молодым не хотелось ходить в форме.

Алла Прохорова, актриса, исполнительница роли Мэг Купидоновой: Я играла стиляжку по имени Мэг Купидонова. Там, кстати, есть такой момент: мы стоим вместе с Арнольдом Кукешем, он тоже играл отрицательного персонажа, около батареи. Там собирались студенты, которые прогуливали лекции, необязательно стиляги, а просто те, кто не ходил. Некоторые в это время играли в преферанс. Те, кому было о чем поговорить, или просто потрепаться, собирались почему-то именно у этой батареи, не курили, не пили, этого в помине не было, а стояли и балдели. Это называлось Бродвеем.

Лев Лурье: С конца 40-х годов в каждом крупном городе Советского Союза образовался свой Бродвей – такая территория, где встречались городские модники, стиляги, самые клевые чувихи. Вот в Ленинграде это был Невский проспект, его солнечная сторона между Литейным и улицей Восстания. А в ЛЭТИ Бродвеем считался вот этот коридор второго этажа главного здания. Здесь, собственно говоря, все встречались, обменивались мнениями. Здесь Трегер, Михаил Смарышев, доктор технических наук, профессор, исполнитель роли Сени Птичкина:, Гиндин, Рябкин, Ким Рыжов и Александр Колкер и задумали «Весну в ЛЭТИ». И здесь же происходила важнейшая сцена этого спектакля – по сценарию именно на Бродвее встречаются Мэг Купидонова и Кукеш – два главных антигероя «Весны в ЛЭТИ».

Студенты ЛЭТИ хотели не больше ни меньше, как впервые на советской сцене создать аналог бродвейского шоу. Никто из них, естественно, в жизни ничего подобного не видел. Информация собиралась по крохам. Что-то почерпнули из трофейных фильмов, что-то из «Серенады солнечной долины». Кто-то слушал полузапрещенный джаз по американскому радио или на самодельных пластинках.

Борис Гершт, режиссер-постановщик, выпускник ЛЭТИ: Мы ведь не знали, что происходит там, за железным занавесом.

Алла Прохорова, актриса, исполнительница роли Мэг Купидоновой: Меня меньше всего интересовали джаз, музыка и танцы. А были ребята, которые просто умирали на танцевальных вечерах. Не разрешали же играть западную музыку. Только когда дежурный уходил, ставили что-то западное. Ничего не разрешали.

Борис Гершт, режиссер-постановщик, выпускник ЛЭТИ: Мы не знали, что такое ревю, мы не знали, что такое обозрение, мы понятия не имели никакого. Никто же ничего этого не видел. Это родилось здесь, в Питере, в Ленинграде. Это родилось неожиданно для многих.

Лев Лурье: То, что делали весной 53 года в ЛЭТИ, – это невиданное по сложности синтетическое зрелище. Участвовало около 200 человек. Репетировать вместе они не могли – не было такого зала. Поэтому баскетболисты тренировались здесь, акробаты в другом месте, хор в третьем. Где-то тренировалась и репетировала драматическая студия, где-то оркестр, где-то хор. А режиссеру Науму Бирману за три дня до начала представления нужно было все эти отдельные части сложить воедино.

Алла Прохорова, актриса, исполнительница роли Мэг Купидоновой: Нам дали ночную репетицию. Я не понимаю, как это у Бирмана получилось, – за ночь собрать все это воедино, сделать прогон, генеральную репетицию. Мы вышли на сцену, конечно, все на голом энтузиазме, нам было безумно интересно, все в первый раз выходили на сцену в огромнейшем зале.

Александр Колкер, композитор, автор музыки к спектаклю "Весна в ЛЭТИ": Все знали, что мы готовим «Весну в ЛЭТИ», мы работаем по ночам. Когда все было готово, когда сняли зал и должны были поднять занавес, через несколько дней вдруг приходит весть: 5 марта умирает великий и мудрый, умирает Сталин. Творилось что-то невероятное, все ревели, все утирали слезы, казалось, что вообще жизнь остановилась, что никто никогда не будет смеяться, никто не будет петь веселых песен. Умер сам великий и мудрый. «Весна в ЛЭТИ» улетала в небо. Какая «Весна в ЛЭТИ»?

Уже через несколько дней после смерти Сталина ситуация в стране начала резко меняться. Инициатором преобразований неожиданно выступил зловещий Лаврентий Берия. Из тюрем отпустили уже приуготованных к расстрелу врачей-вредителей. Впервые прозвучал термин «культ личности». Резко уменьшилось славословие в адрес Сталина.

Александр Колкер, композитор, автор музыки к спектаклю "Весна в ЛЭТИ": 5 марта умер Сталин, а к концу апреля вдруг в стране стала меняться политическая обстановка, наверху стали думать, как поделить власть, дело шло к оттепели, и наша «Весна в ЛЭТИ» состоялось как оттепель в Ленинграде на три года раньше за счет энтузиазма и смелости наших руководителей.

Лев Лурье: В позднесталинские годы цензуре над театральным зрелищем придавалось особое значение. Шли в основном пьесы советские, написанные какими-то специальными, сейчас мало кому сейчас известными авторами. Колхозная деревня, колосятся поля, вредители, инженеры, партийные работники. Мюзик-холл, который до войны существовал в Ленинграде, был запрещен и вообще всякий намек на хоть какую-то западную актуальную жизнь и западную культуру рассматривался как контрреволюция. Поэтому идея постановки ревю сама по себе была вызывающей, особенно в последние месяцы жизни Сталина.

Александр Колкер, композитор, автор музыки к спектаклю "Весна в ЛЭТИ": Вдруг приходит разрешение играть премьеру. Боже мой, как мы обнимали друг друга, и как мы были счастливы!

Лев Лурье: 11 мая 1953 года. Прошло меньше двух месяцев со дня похорон Сталина. Страной управляет коллективное руководство во главе с Лаврентием Палычем Берия. А здесь, около Выборгского дворца культуры, огромная толпа - люди, откуда-то узнавшие, что здесь будет премьера «Весны в ЛЭТИ» стараются проникнуть в этот зал. И хотя здесь две тысячи мест – много для города, но попасть невозможно – разбиты двери, люди лезут через крыши. Успех невероятный!

Музыкальное обозрение из жизни студентов электротехников становится первой культурной сенсацией оттепели. Театрализованное представление, в котором не было ни одного профессионального актера, обсуждают маститые деятели искусств, в прессе появляются рецензии, билеты на очередные представления реализуются через театральные кассы города, часто с приличной нагрузкой. Спектакль исполнили 19 раз, из них 4 в Москве.

Михаил Смарышев, доктор технических наук, профессор, исполнитель роли Сени Птичкина: Конечно, это были робкие, слабые попытки, ничего диссидентского не было. Но необычность, яркость привлекли к этому спектаклю большой интерес.

«Весна В ЛЭТИ» уменьшила количество потенциальных электротехников, но дала солидную прибавку Союзу писателей и Союзу композиторов. Песни Александра Колкера стали на десятилетия всенародными хитами. Вместе с Кимом Рыжовым вместе они создали множество музыкальных спектаклей, с успехом шедших на различных сценах. Побывавший на одном из представлений Аркадий Исаакович Райкин приглашает к сотрудничеству Гиндина, Рябкина и Рыжова, которые объединяются в драматургическое сообщество ГИНРЯРЫ.

Лев Лурье: «Что значит в мартовскую стужу, когда отчаянье берет, Все ждать и ждать, как неуклюже зашевелится грузный лед. А мы такие зимы знали, вошли в такие холода, Что даже не было печали, а только гордость и беда» - это стихотворение Ильи Эренбурга середины 50-х годов. Вообще, метафора перехода от сталинской зимы к хрущевской весне, или оттепели, принадлежит именно Эренбургу. Он в это время написал, напечатал роман под названием «Оттепель». «Весна в ЛЭТИ» - это часть этого процесса. Это начало бурной, замечательной весны 50-х годов, которая сменила суровую сталинскую зиму.