«Русский Север» — Путевые заметки Анны Долгаревой
1 317
0
Фото: Анна Долгарева
Перейти в Дзен
Есть новость?
Присылайте »
Поэт и публицист Анна Долгарева побывала в русском Заполярье и поделилась впечатлениями об осени в тундре.
Русский Север — это, вообще, не для человека.
Для горных духов и оленей. Эльфов еще, может, каких-нибудь. Профессор Толкиен специально учил финский, чтобы прочитать в оригинале «Калевалу» — карело-финский эпос. Потому что эльфов в Британии не осталось, а в Карелии остались.
И дальше, на север, тоже они.
Красные листья брусники, серебристые мхи. Жжешь костер, а за спиной кто-то ходит, тоже у костра решил погреться.
Эй, который за спиной ходит? Ну ладно, давай, ты не стесняйся, если что.
Туда мы и пошли.
Маршрут был такой: заброска до Ревды, где стоит рудник, ночевка у подножия перевала через Ловозерскую тундру, две ночевки в тундре, а затем переход через Долину тысячи ручьев к озеру Сейдъявврь. Так оно называется на языке саамов, местного народа, наверняка давно смешавшихся с эльфами и частично ставшими невидимыми, духами-покровителями здешних мест. Википедия утверждает, что саамов в России осталось около 1700 человек. Ну, это видимых.
Сейдъявврь по-русски — Сейдозеро. Саамы утверждают, что из него вышла жизнь и разошлась по всей земле. Тундры, окружающие его — самый древний горный массив в мире. Они стоят кругом, а посередине долина. И в ней озеро, полное «живой воды». Древних саамов можно понять: вот переваливают они через горный хребет, прыгают вместе с оленями своими по курумнику — крупным обломкам камней — и спускаются сначала в криволесье, а потом и в настоящий лес. С соснами и березами, с алой, налитой соком брусникой под ногами, с бархатными мхами на камнях, с черничными полянами среди полных жизни болот. И ручей Эльмаройок весело прыгает по камушкам, падает прямо в огромное светлое озеро. У которого, говорят, не одно дно, а три или четыре. В общем, сильнейший контраст с продуваемыми тундрами, где серебристые мхи и лишайники цепляются за курумник. Саамы, естественно, предположили, что озеро волшебное.
В двадцатых годах врач Александр Барченко, по одним данным — оккультист, по другим — сотрудник ОГПУ (впрочем, мог и совмещать) отправился к Сейдозеру с экспедицией и нашел там працивилизацию Гиперборею. В качестве доказательств привел скалу, на которой отчетливо выделялась огромная человеческая фигура (это Куйва, о нем чуть позже), камни, выложенные мощеной дорогой и пирамидами, лаз в подземную пещеру… В общем, какое-то время советские ученые всерьез искали остатки древней цивилизации в этих местах. И не только советские: позже были обнаружены следы пребывания немецкой экспедиции, которая тоже — негласно — вела здесь аналогичные исследования. В 1938 году Барченко, правда, был расстрелян как враг народа, и поиски Гипербореи отодвинулись надолго.
Но Гиперборея, не Гиперборея, а что-то такое здесь есть.
Переночевав у подножия перевала, мы попрыгали по нему. Попрыгали — потому что камни здесь навалены большие и не особенно ровные. По ним можно медленно лезть, а можно быстро прыгать. Мы прыгали. На самом перевале обнаружился большой черный камень, про который наша проводница Марго сказала, что он особенный и, может, даже гиперборейским. Еще был памятник погибшим здесь экспедициям. Двое киевлян, шедшие с нами, нашли на карте памятник Ленину где-то на плато и ушли его искать. Вернулись довольные и сообщили, что поиски увенчались успехом. Остальным идти было лень. Это в Киеве дефицит Лениных, потому у киевлян затерянный в тундре памятник был как священный Грааль. А у нас этих Граалей в каждом городе полно.
На стоянку расположились за перевалом, но в тундре, не в долине. Такое сокровище мало кому доставалось — осенняя тундра.
Идешь, например, по своим делам, вдруг садишься на землю и ешь бруснику. Брусника, сладкая после первых заморозков, прячется в серебристом ягеле — капельки крови местных духов, разбросанные там и сям. Поднимаешься вверх по горному ручью, вода бежит, разбивается о камни, скапливается в островках мха.
Полезли на плато. С плато можно было увидеть и Сейдозеро, до которого пока не дошли, и Ловозеро. На плато уже никакой растительности — только камень и небо. На камнях редкие пятна лишайников.
Ночью наступило северное сияние. Полыхало, как ледяной пожар в небе. Начало сентября, а оно расползается по небу, прокатывается волнами, вытягивает ложноножки прямо в долину. Сумасшедшее. Цвета мха, на котором мы стояли, серо-зеленого, только светящееся.
После северного сияния пошли в долину. Спустились мимо криволесья. Криволесье — это изогнутые, сгорбленные, приникшие к земле от ветра березки и рябинки. Совсем не наша природа. Заполярная, северная, чужая. Как будто ты не в отпуске, а в атласе «Мир и человек», подаренном родителями на шестилетие.
Спустились в долину. Там ручей Эльмаройок скачет по камням. Вода прозрачная-прозрачная и ледяная, «живая вода». А почти на подходе к Сейдозеру — другое озеро, с «мертвой водой». Шаманы его так и называли — мертвое озеро. Вода там сильно минерализирована, умоешься — скрипеть начнешь. И вот тут Эльмаройок прыгает, тут мертвое озеро, а дальше Сейдозеро, тоже живое. Это, надо полагать, тут Серый Волк Ивану-царевичу реанимационные мероприятия проводил, ну, помните — сначала в мертвую воду, чтобы разрубленный царевич обратно сросся, потом в живую, чтобы вернулась жизнь.
От Сейдозера видна скала, на которой стоит Куйва. Согласно теории расстрелянного Барченко, это наследие гиперборейцев. Согласно мифам древних саамов, к ним некогда пришел великан Куйва и начал их жестоко угнетать. Но шаманы собрались с силами и впечатали в итоге Куйву в скалу. Видимо, первые несколько веков Куйва обижался на саамов, но потом как-то привык и стал духом-хранителем здешних мест.
Над Сейдозером были туманы, вокруг Сейдозера брусничные болота.
На второй день созерцания туманов понимаешь что-то важное.
Смерти нет.
В детстве ты мечтал не об офисе.
Настоящий ты никуда не делся, просто все это время прятался.
Туман размывает границу озера и неба, туман размывает скалы и фигуру Куйвы, то ли великана со стокгольмским синдромом, то ли единственного оставшегося с нами гиперборейца.
Русский Север — он не для людей.
Для тебя! Для одного-единственного тебя. И ты идешь в этот поход, чтобы найти себя, возвращаешься к себе.
Становишься собой.
Анна Долгарева