«Маленький двойной. Начало»

Первые настоящие потребители кофе в России - бэби-бумеры, многочисленное поколение, появившееся на свет после Победы. В Ленинграде к нему принадлежат такие разные люди, как, например, Владимир Путин, Борис Гребенщиков, Михаил Боярский, Валентина Матвиенко, Виктор Кривулин, Владимир Казачёнок.

Их детство и юность совпали со временем оттепели, одним из самых многообещающих и радостных периодов советской истории. Открылось метро, застраивались Купчино и  Дачное. В Эрмитаже - экспозиция французских импрессионистов, в БДТ – Товстоногов, на экранах – «Человек-амфибия».  Гагарин полетел в космос. В передовицах газет 60-х замелькала  аббревиатура НТР – научно-техническая революция. Граждане движущейся к коммунизму страны должны жить быстрее, чем их противники из капиталистических стран. Так появляются магазины без продавцов, автоматы по продаже газированной воды, фотоавтоматы, прачечные и химчистки-автоматы,  кафе-автоматы. Зашел, опустил монетку– получил товар, употребил, иди выполняй и перевыполняй план. Американская деловитость и русский размах.

Меж тем 60-е - это и время деколонизации Африки. В бывшей французской Гвинее к власти приходит прогрессивный диктатор Сэку Турэ. Не все современники разделяли его увлечение Марксом, предпочитая скромные радости каннибализма. Сэку Турэ нуждался в автоматах Калашникова, вертолетах Микояна, пистолетах Макарова. В обмен он мог предложить кофе. Все срослось – в Гвинею пошли транспорты с оружием, в советские порты – сухогрузы с кофе. Если в 1950 году в СССР ввозили тысячу тонн кофейный бобов, то в 1960-м – почти в 20 раз больше. В Италии закупили эспрессо-машины. Венгерская Народная Республика обязалась производить кофеварки по итальянской лицензии для всего соцлагеря.

Середина 60-х. Ленинградские бэби-бумеры – старшеклассники и студенты. Им, как и молодежи всех времен и народов, хочется проводить время вместе, но в городе страшный жилищный кризис. Почти все молодые люди живут с родителями. При этом перед глазами – экранный образ западной молодежи, просиживающей штаны за чашечкой кофе, в уличных парижских кафе. Поэтому появление первых кафетериев с кофейными автоматами стало для молодежи 60-х событием. В сентябре 1964 года открывается кафетерий при ресторане «Москва», который получил в народе название «Сайгон».

Однако в 1964 году для молодых писателей прозвучал тревожный звонок: за лица не общее выражение, был арестован, а потом и приговорен к пяти годам ссылки поэт Иосиф Бродский. Стало ясно: сколько-нибудь непокорным вход в официальную советскую литературу заказан. Заморозки в Ленинграде всегда наступали на несколько лет раньше, чем в Москве. Брежневское время – это: «Молчи, скрывайся и таи и мысли, и мечты свои». Поэт – герой. Поэтическое поведение - прямое высказывание. Тем, кто ощущал себя поэтом, вписаться в брежневскую систему было невозможно.

Для молодых литераторов, открывших маленький двойной в середине 60-х, «Сайгон» становится все более важной площадкой для самовыражения. Время еще оставляло надежды. Весь мир жил молодежной культурой. Историю делала молодежь. Середина 60-х – время Вудстока, парижских студенческих баррикад, протестов против войны во Вьетнаме, «Битлов», Годара, Збышека Цыбульского. Но 19 августа 1968 года танки стран Варшавского договора вошли в Прагу. Попытка совместить юношеский романтизм с реальным социализмом провалилась.

В СССР тут же закрутили гайки. Вскоре начался так называемый застой. Брежневским Советским Союзом, а значит и Ленинградом, управляли в сущности два человека – Суслов и Андропов. Задача Суслова - «косить поляну», то есть уничтожать всё, не укладывающееся в рамки. Андропов работал с теми, кто отказывался в такие рамки укладываться. Стратегия КГБ определялась словом «профилактика». Андропов был согласен на культурное гетто для инакомыслящих. Сажали тех, кто хотел из этого гетто вырваться.

Формообразующих личностей в «Сайгоне» было двое. С одной стороны – пропагандист новой культуры Константин Кузьминский, поэт, архивист и издатель. Бродильным началом «Сайгона» стал поэт Виктор Кривулин, инвалид с детства, передвигавшийся по городу на костылях. Благодаря Кривулину и Кузьминскому перезнакомились начинающие поэты, философы, историки, музыканты, люди театра. Сформировалась творческая среда с потенциалом, какого Петербург не видел со времен Серебряного века. Кривулин назвал эту среду «Второй культурой», подразумевая под первой – официальную, советскую В первой культуре, на страницах журналов не существовало ни Гумилева, ни Солженицына, ни Набокова, ни Бродского, ни Бердяева. Запрещены Фрейд и Ницше. Хармс - малоизвестный детский поэт. Библию нельзя прочитать даже в библиотеке. От «Сайгона» же полуподпольное знание об истинном соотношении ценностей расходилось по городу.