«Молодёжь в кризисе: что дальше?»
13.01.2009, 17:00 Открытая студия
Гости студии:
- заведующий кафедрой социологии молодежи и молодежной политики факультета социологии СПбГУ Анатолий Александрович Козлов;
- координатор петербургского отделения молодёжного демократического антифашистского движения «Наши» Ярослав Игнатовский;
- телеведущий, лицо канала «Россия», известный политолог Николай Карлович Сванидзе.
Ника Стрижак: Ярослав, сколько вам лет?
Ярослав Игнатовский: 25.
Ника Стрижак: То есть, вы сегодня наш герой.
Анатолий Александрович Козлов: Страхи постоянно сопровождают молодёжь. Мы проводили опросы в 1990-е годы и получали примерно 20-25%, это были самые острые, самые тяжёлые годы. Затем, мы проводили опросы буквально каждый год, на протяжении последующего времени, ниже 14-12% не опускалось. То есть, 14-12%: тревожность, страх - это совершенно постоянная цифра. Это связано с психологическим состоянием и особенностями конкретных молодых людей. Я думаю, эти цифры вырастут, они могут дойти до 25% или даже выше.
Ника Стрижак: По статистике, порядка 15% от всего числа уволенных - это молодёжь. По вашим данным эта цифра больше?
Анатолий Александрович Козлов: Бывает больше, бывает меньше. В принципе, до 60%. В составе безработных число молодых безработных может достигать 60%. И мы по стране имеем такие данные, особенно по средним городам, где есть системообразующие предприятия: они останавливаются и всё. Конец. У нас близкая к этому была ситуация в Сланцах: там производство остановилось по нескольким причинам, и город стал безработным фактически.
Ника Стрижак: Николай Карлович, как вам кажется, стоит ли нам сегодня опасаться за судьбу этого поколения? Может, у вас есть дети такого поколения?
Николай Карлович Сванидзе: У меня есть, правда ему уже 29 лет, и вроде бы у него все в порядке, но что будет дальше - тоже неизвестно. Потому что разница в четыре года достаточно формальная.
Ника Стрижак: Согласитесь, что сегодня, даже если увольнения будем обсуждать, молодым людям говорят коронную фразу: «У вас еще вся жизнь впереди!». И особенно молодые люди, которые закончат ВУЗы весной, у них шансы получить хорошую работу становятся ничтожными. Это какая-то волна, которая может нас догнать к весне?
Николай Карлович Сванидзе: Ну, насчет того, что вся жизнь впереди - это замечательно, конечно. Помните, как говорил герой «Пяти вечеров»: «У меня и в 17 лет все было впереди, и сейчас все впереди». Когда-то нужно реализовывать то, что у тебя впереди. Сейчас, на мой взгляд, молодежь оказывается перед таким, довольно опасным психологическим синдромом: выход из тепла на мороз. Каждый знает, когда немного угреется, в теплом помещении, в теплой машине, угрелся, вышел - не так уж холодно было, а колотун забил, просто потому что угрелся. И психологический синдром очень неприятный. Людям в последние долгие годы говорили, что, в принципе, всё в порядке, всё замечательно. Что рубль хорош, их будущее превосходно. И вдруг кризис нежданно - негаданно грянул и теперь насколько эти люди, неподготовленные к жёсткой борьбе за существование, будут способны зубами хватать жизнь. Это жёсткий вызов.
Ника Стрижак: Получается, что мы, пройдя наше советское прошлое и нашу советскую юность, мы что были какими-то закаленными? Нам тоже не хотелось из тепла на мороз, но мы туда так были выпущены в начале 90-х, так и пошли.
Николай Карлович Сванидзе: Мы совсем не были закаленными, напротив, мы воспитывались в такой патерналистской системе, когда думали, что в любом случае государство нам поможет, даже особо барахтаться не нужно - за нас все сделает власть. Это было плохо, но была уверенность в некоем минимуме, который нам обеспечен. А сейчас такой уверенности у нас нет, и всё зависит от нас. И не все молодые люди к этому готовы.
Ника Стрижак: Анатолий Александрович, как вы сравниваете молодежь советскую и постсоветскую? Они, с одной стороны, действительно привыкли к хорошей жизни, они не прошли через тот путь, когда привозишь из-за границы колготки - и это лучший подарок близкой подруге. Так может они наоборот более устойчивые?
Анатолий Александрович Козлов: Советское поколение было более закаленное, потому что оно было активировано. Ему постоянно прививали некую активность, поэтому человек учился двигаться. А современным молодым людям этой активности никто не прививал, потому что системы воспитания как таковой не стало вообще. Ему говорили: «Хочешь добиться чего-то - делай что-то». Мы знаем прекрасно, что большое количество молодых людей, например, достигает успеха с помощью кого-то, ведь не сами же устраиваются, а родители проталкивают, делают карьеру детям. Во-вторых, и в советское, время и сейчас молодежь очень разная. Я её всегда делю на три группы. У нас есть четверть молодежи - это всегда сильные молодые люди, они всегда сильные, психологически сильные. У них есть цель, они знают, чего хотят. Где-то 50% - 55% - это люди, которыми надо управлять. Это хорошие ребята, но всё равно им нужен какой-то поводырь. Их кто-то в спинку должен толкать или за ручку вести, но они результативно работают, могут достигать больших успехов. И потом, вне зависимости от времени, всегда появляются какие-то 10% - 15% людей, которые практически ни на что не способны. С ними ничего сделать невозможно. Во всех странах пытались привести к общему знаменателю - невозможно это...
Ника Стрижак: Ярослав, согласны ли вы с тем, что говорят наши собеседники, и как вы сами себя ощущаете? Хотя, я допускаю, что вы как раз входите в то число лидеров первой группы...
Ярослав Игнатовский: Вообще, мнение интересное. Я бы хотел сказать, что, на мой взгляд, кризис, который сейчас происходит, он отражается на всех. Но на молодежи, тем кому сейчас 20, 25 лет - в меньшей степени, потому что, на мой взгляд, сегодняшней молодежи терять нечего. Да, была работа, но к числу «белых воротничков» нельзя отнести большое количество молодежи: они только начали свою карьеру, только начали работать и 2-3 года проработали, а мы знаем, что увольнение, прежде всего, касается банковской сферы, страхования... Это ребята, которые работали не на самых высоких позициях и пика своей карьеры достигли бы к 30-35 годам.
Ника Стрижак: А почему вы считаете, что они так легко относятся к этому, сейчас время такое, что сложно что-то найти.
Ярослав Игнатовский: В 1991 году, когда произошел распад Советского Союза, мне было 8 лет, но по моим ощущениям, огромное количество людей, которым 30, 40, 50 лет..., они оказались в ситуации, когда не понимали, что им делать дальше. Целая система рухнула. И поколение, которое выросло до нашего, 1970-76 годы, их поколение выросло в таком непонятном состоянии, в 1990-е годы. У современной молодежи огромное количество возможностей, и, если мы говорим про Санкт-Петербург, то здесь не найти работу и не найти возможности выбраться из кризиса - это не могу сказать, что невозможно, но это достаточно сложно. Другой вопрос, что у современной молодежи, наверное, немножко другие ценности. У нас было несколько достаточно успешных лет...
Ника Стрижак: А какие у вас ценности? Вы о чем говорите?
Ярослав Игнатовский: Те, кому сейчас 20-25 лет, они жили на всем готовеньком. Цены на нефть были высокие, была уверенность в завтрашнем дне, и у их родителей в том числе, они смогли им дать нормальное образование, в большинстве своем. А мы сейчас, я думаю, говорю о большинстве, потому что есть маргинальные группы, есть ребята, которые живут неважно, их количество было всегда.
Ника Стрижак: И, я думаю, что всегда надо помнить о том, что помимо Москвы и Петербурга есть огромная страна, где не только «белые воротнички»... Другие амбиции, другие возможности.
Звонок телезрителя: Меня зовут Марина Николаевна. Мне 50 лет. Я бы хотела сказать своё мнение, что всё-таки, когда была наша перестройка и наши кризисы, то народ был более подготовлен и более закален морально, потому что никто особо сладко и не жил. А вот сейчас молодежь не подготовленная совершенно, потому что сейчас в основном платное образование, в основном это люди, которые живут на каком-то облаке и думают, что им всё должно быть даром. У нашего поколения не было выбора, закончил, пошёл, отработал...
Ника Стрижак: Так ваши прогнозы для тех, кто оказался сейчас в этой ситуации?
Ответ телезрителя: Я считаю, что время настаёт тяжёлое именно для молодежи, потому что, если старшее поколение сидит на каком-то месте и получает свои 15-20 тысяч, оно будет радо, что у него осталось это. Молодежь уже, конечно, за 15-20 тысяч работать не хочет и не будет.
Ника Стрижак: Это правда. Николай Карлович, этот урок жизни, может, он им нужен?
Николай Карлович Сванидзе: Ну, урок жизни, конечно, хорош, если он не смертельный. Всё, что меня не убивает - идет мне на пользу. Права была дама, которая звонила, когда говорила, что мы были не избалованы. Мы с ней к одному поколению принадлежим, и мы прошли в детстве через коммунальные квартиры, через достаточно бедную и неблагополучную жизнь в детстве... Вы говорили про колготки, как лучший подарок подруге, мы всё это прекрасно помним. Мы прекрасно помним магазины мяса, где не было мяса и магазины рыбы, где не было рыбы. И я помню поездку в США в 1990-м году, в разгар нашей перестройки, когда уже рушился Советский Союз, и я ездил по обмену молодежному в качестве взрослого со старшеклассниками. И я помню, как мальчик 17-летний грамотный, образованный в Нью-Йорке в магазине Александр, увидев джинсовый отдел, упал в обморок. Просто упал в обморок, потому что он не мог себе представить такого количества джинсов в одном месте. Мы это всё проходили, а нынешняя молодежь представить себе этого не может. Все зависит от того, где будет дно кризиса. И, если это дно будет достаточно низко, для молодых людей может быть психологический шок.
Интернет-мнение: Если кризис затронет молодёжь в нашей стране и у неё не будет возможности реализоваться - они снова поедут заграницу, будет вновь утечка мозгов, эмиграция.
Интернет-мнение: Мне 20 лет. Я только что закончила колледж по специальности «экономика и бухучет». Работу вообще не найти. Я вообще не знаю, что делать.
Интернет-мнение: А меня не беспокоит. Меня волнует понижение курса рубля.
Звонок телезрителя: Здравствуйте, меня зовут Наталья Николаевна, мне 50 лет, у меня трое взрослых дочерей. Знаете, я даже за то, чтобы они пережили этот кризис. Из-за материнской любви к ним я хочу, чтобы они его пережили, они больше поймут, научатся работать.
Ника Стрижак: А ваши дочери сейчас работают или ещё учатся?
Ответ телезрителя: Работают, но, поскольку я сама предприниматель и бизнесмен и, конечно, очень старалась для них и многое им дала, я видела, что они это понимают, но не до конца.
Ника Стрижак: Наталья Николаевна, смотрите, не дай Бог, сейчас начнутся проблемы с работой, вы, наверное, так говорите, потому что вы понимаете, что, если что, вы подставите свое плечо, как человек работающий?
Ответ телезрителя: Знаете, уже не стараюсь подставлять сильно плечо. Знаете, когда были наши все эти перестройки, работая главным инженером, я потом пошла перебирать лук в ларьке...
Ника Стрижак: Но сколько людей потом не вернулось из этих ларьков! Это тоже опасность для этого поколения, что они сейчас уйдут и не вернутся.
Ответ телезрителя: Вернутся! Понимаете, если бы я это не пережила, я бы не стала тем, кем я стала. Как в фильме «Москва слезам не верит». Получилось то, что получилось. Я вижу, какой потенциал у моих детей, но они его не реализуют, потому что хорошо живут.
Ника Стрижак: Вы согласны, что такое поколение, которое тогда ушло в ларьки, в челноки, ведь сколько замечательных талантливых людей ушли и не вернулись.
Анатолий Александрович Козлов: Вполне возможно, что, попав в ситуацию кризиса, человек поймет, что ему нужно очень быстро двигаться.
Ника Стрижак: Куда?
Анатолий Александрович Козлов: Везде, куда он хочет. Пусть он двигается в любом направлении. Он должен искать работу. Сегодня он спит свои 8, 9, 10 часов, он должен спать по 4-5 часов. Кризис нельзя отменить. Второе, мы несколько драматизируем ситуацию. Она может стать и сложнее, и проще, применительно к молодежи. Сейчас у нас около 30 миллионов молодежи в стране. Мы попадаем в демографическую яму и число молодых людей может сократиться до 18 миллионов, причем очень быстро, в ближайшие годы. Соответственно, будет меньше людей, которые будут искать работу. Следующий момент, молодые люди, которые сейчас выходят, идут с более низким уровнем образования и подготовки, чем была раньше.
Ника Стрижак: Если еще недавно все говорили, как много людей с высшим образованием, зачем нам эти ВУЗы, надо их сокращать... Я думаю, что сейчас ни в коем случае нельзя сокращать ВУЗы, потому что не все эти люди могут уйти на улицу или в ларек, они могут уйти и в криминал.
Анатолий Александрович Козлов: Это итальянский эффект, так называемый, когда в 60-е годы Италия первая приняла такое решение, открыли двери ВУЗов, пусть лучше учатся, чем будут взрывать что-нибудь и т.д.
Ника Стрижак: Ярослав, насколько, как вам кажется, молодые люди сейчас способны на какие-то, мягко говоря, неправильные шаги? Уйти в криминал, связаться с какими-то странными людьми, еще что-то?
Ярослав Игнатовский: Конечно, нужна массово-патриотическая работа, и движение «Наши» на протяжении нескольких лет, на мой взгляд, достаточно успешно решало эту задачу. Я бы хотел сказать чуть-чуть о другом. С одной стороны, кризис - это тонкий психологический момент, вот почему те, кому сейчас 25-30 лет, кто взял ипотеку, кто подсел на кредитную иглу, почему эти люди решили, что они в этом возрасте могут позволить себе то, что наши родители могли позволить себе в 50.
Ника Стрижак: Ярослав, ну так нельзя. Давайте скажем, что когда-то наших прабабушек и прадедушек женили против их воли. Почему мы не можем себе этого позволить...?
Ярослав Игнатовский: Я бы сказал так, хватит доверять тому, что идёт с Уолстрит, что если ты не купишь себе дорогую машину, если у тебя не будет большой квартиры, то ты лузер и неудачник. Это не так. И кризис расставит это по своим местам. Во-вторых, я думаю, что кризис - это колоссальные возможности для талантливых молодых людей, для тех, кому есть что предложить, инновационный подход к развитию нашей страны. Кстати, наша страна сейчас остро нуждается в этом, остро нуждается в новых идеях, в модернизации.
Ника Стрижак: Я боюсь, что они не успеют сформулировать свои новые идеи, потому что их первыми уволят.
Ярослав Игнатовский: Я не согласен. Недавно в Москве прошел инновационный конвент: всем известно, что самые гениальные идеи в мире придумывают люди до 25 лет. Огромное количество новых интересных идей было там предложено.
Анатолий Александрович Козлов: Мы забываем, что кризис в прямом переводе означает очищение. Те болячки, которые наросли на общество, когда оно жило очень неплохо, он начинают сейчас прорываться и отваливаться. Это позволяет человеку трезво взглянуть на себя, на свои возможности. Это важнее, я думаю, чем разговор о том, что мы можем сделать для молодых людей. Честно признаться, мы для них ничего не сможем сделать.
Ника Стрижак: Я всегда говорю, что я чрезвычайно благодарна советской власти за то, что я успела получить бесплатное высшее образование. А вот те, кто сейчас не успеет этого сделать, у них эти шансы вообще умрут, я боюсь, навсегда. Николай Карлович, вам не кажется, что они все одиночки. Мы-то все с комсомольской организацией были, а сейчас, что такое профсоюзы они не знают, что такое общественные организации, которые их могут защитить - они не знают, они вообще, теоретически, не знают, куда кинуться.
Николай Карлович Сванидзе: Ну, это да, хотя здесь я бы не ставил знак равенства между комсомолом и профсоюзной организацией, потому что комсомол - это было детище режима, и он умер вместе с режимом и, я думаю, по большому счету, никогда больше не возродится и Бог с ним, это моё личное мнение. А профсоюзы, они должны быть. Они должны быть сильными, реальными, они должны помогать людям. но вообще, сам по себе дух индивидуализма, он не помешает в жизни, потому что, по идее, нужно все равно полагаться на себя, в любом случае, молодой человек, который хочет кормить свою семью, который хочет чего-то добиваться, он должен всегда полагаться на себя, он должен быть готов к внутренней мобильности. Правильно было сказано, что нужно двигаться, нужно шевелиться, нужно как лягушка, взбалтывать это самое молоко. потому что иначе, если сидеть и ковырять в носу, то ничего и не будет. Я думаю, что в этом плане кризис может пойти на пользу.
Интернет-мнение: Ольга, 23 года. Я, как многие мои ровесники получила высшее гуманитарное образование, потом управленческое образование, хотела создать свой бизнес, кредит из-за возраста мне не дали, не верят, что я могу создать свой бизнес. Молодым не верят, считают нас слабыми.
Ника Стрижак: Николай Карлович, вы считаете, это поколение более слабым или в них есть некая сила, которая нам непонятна?
Николай Карлович Сванидзе: Я бы не стал делить поколения на слабое и сильное. Поколения, конечно, разные, но они не по степени силы и слабости различаются. Мне кажется, что нынешнее поколение молодежи намного сильнее, чем были мы. Скажем, оно привыкло раньше полагаться на себя. На мой взгляд, в 25 лет при советской власти, в 70-е годы это были совершенно маленькие щеночки, которые еще ни на что не могли рассчитывать, потому что в политбюро сидели 80-летние дедушки и жизнью правили люди далеко за 50. А сейчас уже люди под 30 и за 30 просто командуют парадом. Есть люди богатые под 30 лет, есть люди влиятельные под 30 лет...
Ника Стрижак: У нас президентом к 40 можно стать.
Николай Карлович Сванидзе: Раньше я помню в гуманитарной области до 40 лет не давали докторскую диссертацию защитить. Говорили: «Парень, ты посиди, тут постарше есть». А сейчас, действительно, молодым везде дорога. И, кстати, на мой взгляд, это не в порядке дискуссии. Я бы не согласился с тем, что нужно снижать эти потребительские стандарты, с намеками на Уоллсрит... В любом случае, большая квартира лучше, чем маленькая, а хорошая машина лучше, чем плохая...
Ника Стрижак: Спрашивается, за что ваши родители боролись-то!
Николай Карлович Сванидзе: Если человек стремится к повышению своих жизненных стандартов, себе и своей семье желает блага, в том числе материального, я в этом ничего плохого не вижу.
Звонок телезрителя: Мне 55, я помню, как в 60-х - 70-х годах, когда задавали вопрос в школе, отвечали, кто космонавтом, кто инженером, кто поэтом. В 90-х почему-то начали говорить «бандитами и проститутками». А сейчас хотят быть чиновниками. Когда заинтересуются быть сварщиками? Инженерами точных наук? У нас ведь сварщики приезжают из Германии на судосборку! Не позор ли это для России?
Ника Стрижак: Ярослав, вы хотели когда-нибудь сварщиком быть? И какое у вас образование?
Ярослав Игнатовский: Я политолог по образованию. Сварщиком быть не хотел, но у станка стоять умею и, когда учился на первом и втором курсе, работал в цеху, распиливал мебель, ДСП. Просто сменились жизненные приоритеты. Я бы сказал, что не нужно относиться к молодежи, как к социальному инвалиду, помогать им. Я думаю, помощь надо оставить для тех, кто реально нуждается. Молодежь вполне в состоянии позаботиться о себе сама. Те, кто хочет быть сварщиками, они ими безусловно будут. Я не думаю, что все хотят быть чиновниками. По-другому сейчас происходит, средний возраст чиновников 35-40 лет и выше. Молодежи не очень интересно сейчас идти на средние позиции в те же районные администрации Санкт-Петербурга. Там сейчас выходцы из комсомола, кому крепко за 40. Тот человек, который хочет самостоятельно чего-то достичь, он этого, безусловно, достигнет.
Интернет-мнение: Егор, Челябинск. Я вижу в кризисе исключительно положительные моменты. Тяжелая ситуация - это отличный способ проверить себя. Неэффективно действующие сотрудники уйдут, уступив место достойным.
Ника Стрижак: Политолог Дмитрий Травин считает, что возможно усиление агрессивных молодежных движений, как это было во время Великой депрессии в 30-е годы в США. И в случае усугубления последствий финансового кризиса в России возможно проявление радикальных молодежных движений.
Анатолий Александрович Козлов: Ну, с Травиным я не всегда был согласен. Я скажу, что усиление возможно, как всегда. Движений нет. Где они, движения? Нужны лидеры и деньги огромные для того, чтобы создать движение. Даже «оранжевых» на Майдане кормили. Их кормили на протяжении длительного времени. А иначе-то ничего не создастся. Чего ради вдруг пойдут молодые люди протестовать, если у них нет ни навыка протеста, ни структур соответствующих... Вообще, нет привычки в обществе выходить на эти протесты... Вы заметили, даже на западе поотвыкли от протестов...
Ника Стрижак: Ага, особенно в Афинах поотвыкли от протестов!
Анатолий Александрович Козлов: Ну, это молодежь...
Ника Стрижак: А мы о ком?! А во Франции?!
Анатолий Александрович Козлов: Почему молодежь бузит в этих Афинах, вы посмотрите, там мощная структура организации, во-вторых, президент отменил дотации студентам, учитесь 15 лет, а мы вам будем платить, а он сказал, что кризис, и 15 лет платить мы не можем. Естественно, началась буза. Кто бузит, прежде всего? Чаще всего это люмпен, который управляется, который направляется, который стремится достичь своих целей.
Ника Стрижак: Николай Карлович, как вам кажется, могут ли сейчас найтись силы, которые захотят воспользоваться этой освободившейся молодежью?
Николай Карлович Сванидзе: К сожалению, на мой взгляд, да. Дело в том, что да, конечно, люмпен выходит. Но любая страна, любое общество в период острого кризиса активно люмпенизируется. У нас и так средний класс не столь многочислен и не такой уж он средний, и ему не так много надо, чтобы потерять эти критерии среднего класса и оказаться в числе люмпена. Поэтому, на мой взгляд, если даже брать в качестве негативного исторического примера не Штаты, а Германию: в Германии, как известно, Великая депрессия привела к приходу Гитлера, причём абсолютно демократическим путем. Всегда приобретают особую популярность в период кризиса уравнительские настроения и националистические настроения. А уравнительство и национализм - это как раз национал-социализм, то есть фашизм. Поэтому, я считаю, что усиление фашистских настроений, потенциал этих настроений в нашей стране нельзя недооценивать.
Ника Стрижак: Так, может, не надо нам быть столь беспечными и говорить: «Пусть поучатся, приобретут свой опыт...». Потому что такая игра, в конечном счете, может стать даже опасной. На уровне государства надо как-то поаккуратнее с молодежью, не выбрасывать ее...
Николай Карлович Сванидзе: Это очень опасная игра.
Ника Стрижак: Ярослав, мы вчера говорили с представителями КПРФ про забастовки и договорились до того, что для них начинается золотое время, время решения политических амбиций и завоевания очков. Я не хочу перенести на вас их мнение, но, тем не менее, вы же тоже можете сейчас сплотить молодежь, куда-то повести, работать ли, отстаивать ли свои права...
Ярослав Игнатовский: Я вчера начало вашей передачи смотрел и хочу сказать, что, безусловно, снижение социального уровня жизни населения ведет к всплеску протестных настроений. Безусловно, эта опасность есть. Мы все знаем организации профашистского толка, правда, они сейчас на определенном уровне разгромлены, кстати, хочу сказать отдельное спасибо Николаю Карловичу за то, что в 2005 году он снял очень толковый фильм, на котором потом комиссары движения «Наши» учились работать. Это был фильм на тему НБП, я думаю, лучше у Николая Карловича спросить.
Ника Стрижак: Николай Карлович, ваши воспитанники сидят, вы в курсе?
Николай Карлович Сванидзе: Да, был фильм о национал-большевиках и Лимонове.
Ярослав Игнатовский: Движение «Наши» всегда выступало за модернизационный путь развития страны. Это ведь тоже оппозиция в какой-то степени, хотя нас называют прокремлевской организацией, мы этого не скрываем...
Ника Стрижак: Так вас называют или вы не скрываете?
Ярослав Игнатовский: Мы прокремлевское молодежное движение...
Ника Стрижак: Так к кризису, они без денег, без работы, без будущего... вы говорите: «Пойдемте ребята модернизировать общество»...
Ярослав Игнатовский: 2009 год будет годом молодежи, Дмитрий Медведев это объявил. Сейчас движение «Наши» начинает активную работу во всех ВУЗах страны, в основном, это касалось массово-патриотического некоего контура, мы предлагали ребятам участвовать в наших мероприятиях...
Ника Стрижак: А какие вы сейчас будете аргументы выдвигать, чтобы учить этих людей любить Родину, что, кстати, очень важно. Какие?
Ярослав Игнатовский: Мы смеем надеяться, что некоторую часть молодёжи мы уже научили любить Родину. В каждом ВУЗе страны будет организован штаб оргкомитета года молодежи, в котором будут выступать наши спикеры...
Ника Стрижак: Молодому человеку сейчас надо понять, что будет через три года.
Ярослав Игнатовский: Мы хотим, чтобы самые талантливые ребята, которые у нас есть, они придумали свои проекты и смогли их реализовать.
Ника Стрижак: А у вас есть деньги помочь им?
Ярослав Игнатовский: Да. И на это будет направлена государственная поддержка, чтобы они могли реализовать свои талантливые проекты на благо нашей страны. И за ними потянутся все остальные.
Звонок телезрителя: Я звоню из Омска. Меня зовут Сергей, мне 21 год. Я не получил ни образования, ничего. Мне, как человеку необразованному, приходится работать на работах, которые я вообще физически не могу выносить, потому что, во-первых, я ростом не слишком высокий, я грузчиком работал, делал такие работы, которые для меня вообще не подходят, но мне приходится этим заниматься, потому что я не имею вообще ничего. У меня нет ни денег, ничего, поэтому для меня сейчас кризис начался и это уже конец, потому что я недавно пришёл в бюро по трудоустройству, меня отправили на курс, на который надо ехать за тридевять земель. Стипендию мне не дадут, платить за них надо, денег, чтобы ездить, у меня нет. И чтобы устроиться на работу, мне нужно напрягаться так, что я потом отхожу от этого месяц.
Ника Стрижак: Сергей, скажите, как вам кажется, вы нужны этой стране?
Ответ телезрителя: Я считаю, что я в этой стране не нужен. Этой стране нужно движение «Наши».
Ника Стрижак: Может, вам к ним обратиться?
Ответ телезрителя: Может быть.
Интернет-мнение: Владимир, 26 лет. Все мои сверстники хотят уехать из этой страны, потому что здесь мы стоим на месте.
Ника Стрижак: Николай Карлович, вообще, невесело всё это слышать и читать...
Николай Карлович Сванидзе: Вообще, кризис - это не великий повод для веселья...
Ника Стрижак: Но когда этот кризис накладывается на патриотизм, который и так не всегда крепок в этих людях, к сожалению...
Николай Карлович Сванидзе: Я бы в этот котёл не бросал все, что связано с патриотизмом. Это немножко разные вещи. Все равно что мешать красное и круглое. Кризис - это всемирное явление. В период кризиса нужно выживать. Один из деятелей Великой французской революции уже при Бонапарте, когда его спросили: «Что вы делали во время якобинской диктатуры?», он говорил: «Выживал». Вот во время кризиса нужно выживать. Патриотизм, я считаю, будет заключаться в том, чтобы обеспечить своей семье нормальную жизнь, оставаясь в нашей стране, в России. Это будет главное проявление патриотизма.
Ника Стрижак: А насколько оптимистично лично вы смотрите на то, что происходит? Может, вы какие-то сроки для себя закладываете безотносительно к молодежи? Ну, год потерпеть?
Николай Карлович Сванидзе: Знаете, сейчас нужно закладывать готовность терпеть. Ни один экономист сейчас не скажет, как долго продлится этот терпёж. Говорят, полтора - два года, но точно никто не знает, поэтому рассчитывать на то, что в одно прекрасное утро ты проснешься, а за окном розовая заря счастливой жизни и кризис кончился - не знаю, как будет выглядеть это утро. Нужно готовиться жить в достаточно жёстких условиях...
Ника Стрижак: Анатолий Александрович, как вам кажется, будет ли какая-то серьёзная трансформация этого поколения? Мы же не знаем, как они будут выглядеть к 40 годам, например.
Анатолий Александрович Козлов: Как мы будут выглядеть, то же самое будет.
Ника Стрижак: Может, это закономерно? А если бы не было кризиса?
Анатолий Александрович Козлов: Тоже так же и выглядели бы. Просто кому-то жить тяжелее, кому-то жить легче. А к 40-50 годам все приходят к одному результату, а к 60 начинают оглядываться и подсчитывать, что я сделал? Что за мной осталось? Другое дело, что сегодня мы можем сделать для очень большого числа молодежи, казалось бы, не много: верните норму в закон об образовании о всеобщем обязательном бесплатном среднем образовании. Ну не будет цивилизованной страны без этой нормы. Не будет у нас защитных механизмов, потому что образование - это и культура, в значительной степени. не будет у нас подвижек в предупреждении асоциального поведения. Это все делается образованием. Вот где надо менять. Это глубинное, это на много лет, это стратегия. И более того, если бы была моя воля, сейчас Конституцию правят, я бы сейчас записал образование. Образование - это норма, это гражданский долг человека. образование - это категория гражданского долга.
Ника Стрижак: Как вам кажется, насколько велика сила социального оптимизма в этих людях?
Анатолий Александрович Козлов: Я смотрю огромное количество опросов, провожу интервью, гляжу на своих студентов... И даже в 90-е годы я поражался высокому уровню оптимизма. Все плохо, говорили, что уедут заграницу... Никто никуда не уедет, они там просто не нужны. Был спрос на наших каких-то специалистов, и огромная масса укатила туда. Не надо верить, что все будут проститутками и бандитами. Во-первых, и бандитизм мы вряд ли увидим тот, который был в 90-е годы, и который мы видим в фильме «Бандитский Петербург». Не будут проститутками, потому что никогда никто не хотел быть проститутками. Я проводил опросы, я знаю, как это было на самом деле. Социальный оптимизм был, есть и будет. Это особенность молодежи. Старшее поколение может впасть в жесткий пессимизм, а молодежи свойственен оптимизм, это поколение оптимистичное.
Ника Стрижак: Я помню, все помнят обсуждаемый фильм «Легко ли быть молодым». И все говорили, как трудно быть молодым. Я всегда говорила, что молодым быть легко, потому что молодые меньше завязаны на ответственность. Ярослав, не все молодые люди придут в ваше движение, можно просто короткий совет дать? Как бы вы им посоветовали прожить ближайший год?
Ярослав Игнатовский: Нужно верить в себя, идти к своим целям и все получится. Год - это не срок, вся жизнь впереди.
Ника Стрижак: Николай Карлович, когда были те кризисы, мы были такими же, как сейчас ребята, о которых мы говорим. Детям бесполезно что-то советовать, но родителям можно что-то посоветовать, потом что им становится тяжело.
Николай Карлович Сванидзе: Я согласен, что взрослым будет тяжелее, у них ответственности больше. По моему убеждению, если брать 90-е годы нам несколько раз исключительно везло. И страна могла развалиться, и все могло быть ужасно, но все обошлось. Я уверен, что и сейчас все обойдется со знаком плюс.