«Памятники культуры»
02.11.2007, 14:45 Открытая студия
Не получится ли так, что предприниматель отреставрирует усадьбу, а администрация города её отнимет обратно? А может наоборот – дворец, попавший в руки бизнесмену, будет закрыт для посетителей на долгие годы?
Ника: Добрый день. Как всегда по будням в это время в эфире программа «Открытая студия». Как всегда мы приветствуем вас в прямом эфире в нашей знаменитой Открытой студии в центре Петербурга. Мы хотим сегодня поговорить о памятниках культурного наследия, об их использовании, но под несколько специальным углом. Я хочу вам напомнить, что в 2002 году был принят Закон об объектах культурного наследия, который в том числе ввел разрешительную систему арендовать и приватизировать памятники культурного наследия. Это достаточно серьезные и важные были тема и шаг, потому что более половины памятников по стране находятся в очень печальном состоянии, и государство за свои деньги, своими силами возродить их, поддерживать их не может. Реальным шагом видится дать людям, которые имеют деньги, предпринимателям в первую очередь, позволить существовать в этих домах, но с обязательным условием восстановления, сохранности и т.д. Я только хочу сказать, что закон-то с одной стороны, был принят, с другой стороны, были не решены очень многие вопросы, не прописаны в нем, был введен мораторий, и 1 января 2008 года мораторий закончится. А что теперь делать? Осталась масса вопросов.
Я представлю наших гостей, начну, по традиции, с гостей, которые приехали в Открытую студию в Петербурге. Это председатель Комитета по государственному контролю, использованию и охране памятников истории и культуры (КГИОП) Санкт-Петербурга - Вера Анатольевна Дементьева и предприниматель - Игорь Ильич Бурдинский. Так же хочу представить наших московских собеседников, это первый заместитель председателя правления Национального центра опеки наследия, руководитель аппарата Центра наследия - Валентин Иванович Мантуров, а так же член экспертного совета Омской организации «Деловая Россия» - Владимир Валерьевич Репин.
Я попрошу вас для начала пояснить нашим зрителям: мы говорим, что введен мораторий, но в то же время, мы видим примеры уже работы с памятниками, почему?
Дементьева Вера Анатольевна: Мораторий касался определенной группы объектов культурного наследия федерального значения, и предполагалось, что до разработки норм, которые регулировали наши памятники федерального значения. Имеется в виду, что самые значительные памятники, хотя не всегда это так, должны быть более закреплены законом в целях их сохранения. Ну, вы помните знаменитую дискуссию, которую подняла наш губернатор Валентина Ивановна Матвиенко в 2004 году, что далее эта норма просто не имеет смысла в откладывании, правовая база уже сделана, и вообще-то все ожидания от приватизации объектов культурного наследия слишком преувеличены. Как страхи, так и ожидания, что это вытянет нашу отрасль на какую-то небывалую высоту. Это совершенно излишне. Это один из инструментов оборота объектов культурного наследия, который по нашему закону называется «особый вид недвижимости», однако, это недвижимость, поэтому она должна жить по тем законам, которые прописаны для недвижимости. Понятно, что при этом у этой недвижимости очень серьезные обременения в виде сохранения и т.д. Правовая законодательная база, на сегодняшний день, отвечает своим требованиям и, мне кажется, как практику в сфере охраны памятников, нет никаких различий между собственником, арендатором, пользователем. Я не могу сказать, что собственность лучше или аренда лучше, нет таких данных. Более того, опыт говорит только об одном, проблемы, так же как правовая обязанность всех пользователей, включая собственников, у всех одинаковые, одинаковая ответственность перед законом. Мне кажется, что этот наш спор несколько надуманный, а сегодня уже не имеет смысла, потому что законодательство у нас в этой части все-таки отработано, хотя проблем одинаковое количество, что с арендатором, что с собственником.
Ника: Валентин Иванович, когда мы говорим о том, что ставить проблему, разрешать, не разрешать приватизацию или долгосрочную аренду памятников федерального значения, например, насколько это горячая тема, популярная, что бизнесмены в очередь стоят, ожидая, когда им разрешат забрать себе какой-нибудь дом или усадьбу?
Мантуров Валентин Иванович: Я думаю, что Вера Анатольевна права, не следует ожидать от процесса приватизации, который будет происходить в следующем году, чего-то грандиозного, связанного с переделкой собственности и т.д. И очереди большой не будет, уверяю вас. Будет, конечно, неподдельный живой интерес к инвестиционно привлекательным объектам в Москве и Санкт-Петербурге, что касается других территорий, такого ажиотажа не будет. Мы считаем, что процент приватизации будет не так велик. Тут плюсы или минусы. Конечно, государство не в состоянии сегодня обеспечить сохранность и не гарантирует сохранность объектов наследия, потому что, для того, чтобы обеспечить сохранность, нужно примерно 3 федеральных бюджета страны, чтобы памятники по-настоящему сохранить. Таких денег у государства нет, и не предвидится. Процесс приватизации – это естественный процесс, потому что, действительно, памятники должны найти хорошего хозяина, а здесь уже сам механизм и правила, по которым это должно быть, конечно, должно устанавливать государство. Что касается минусов, то здесь мы, конечно, потеряем доступность к этим памятникам в случае приватизации, по этому поводу нет достаточных правовых норм, которые государство бы прописало. Трудно совместить интересы государства и интересы общества, потому что перепрофилирование, наверное, в этих объектах произойдет. То, что раньше было предназначено для одних целей, при приватизации собственник может, наверное, крепко повлиять и изменить его содержание, использование этого памятника. Поэтому приватизация сегодня, конечно, неизбежна, потому что надо каким-то образом сохранять памятники. Я согласен, что аренда – один из способов. Но аренда не решает всех вопросов, ведь по существу в Москве, например, при аренде, вообще уже памятников нет свободных для продажи, потому что Москва давно уже все распродала. На 49 лет аренда, которая оформлена, вызывает только вопрос, правильно ли это было сделано, законно ли это было сделано и как это содержится, особенно порядок охраны. Должен сказать, что количество судебных исков только в Москве уже сегодня составлять будет более трехсот, то есть это будет признано неисполнением договорных обязательств, поэтому процесс приватизации очень-очень сложный. Но я, самое главное, хотел бы подчеркнуть, что кроме этого существует еще одна форма, которой занимаемся мы, и предлагаем мы для государства такую форму, как доверительное трастовое управление объектами наследия. То, что в Европе, в мире используется, в 55 странах. Мы занимаемся этим 4-ый год и довольно успешно.
Звонок 1: Я коренная ленинградка. Недавно я была в Москве и поехала на экскурсию по городу. В принципе, ни одного архитектурного памятника посмотреть не удалось, потому что говорили: «Посмотрите налево, направо, там то-то было, то-то…» То есть, в принципе, ничего уже не осталось. Я думаю, что про всю Россию говорить сложно, потому что, естественно, там денег меньше. Но что говорить про Россию, когда Санкт-Петербург, меня беспокоит его судьба, не превратился бы наш город в то же самое, что Москва, потому что вот пример, угол улицы Восстания и Невского проспекта, что-то сломали, ничего не делается. И еще у меня вопрос к Валентину Ивановичу из Москвы. Он сказал такую фразу, что интересы государства и общества не совпадают. Меня это удивило. Мне казалось, что они должны совпадать в какой-то степени, как же так, у нас что, государство и общество это разные отрасли?
Дементьева Вера Анатольевна: Отвечу на первый вопрос. Безусловно, то, что касается Москвы, тут сложно что-то говорить, понятно, что москвичи так же болезненно относятся ко всем потерям, которые они понесли, но это было такое объективное время, время становления, время первого капитала. Слава Богу, Петербург такого натиска не испытал, просто-напросто денег не было. Но памятники наши находились за отсутствием всяческих средств в аварийном состоянии. Я, конечно, могу успокоить, что фасады будут воссозданы, но, сами понимаете, объекты, которые формируют среду, например, Невский проспект – это наше всё, поэтому дух они свой новый не приобретут. Но, тем не менее, это уже будут новоделы, это уже будут не исторические здания. Это существующая дыра в застройке, она мучительная, но работы там ведутся и есть гарантия застройщиков, что они выполнят все свои обязательства и, я думаю, что иностранные компании больше так работать в Петербурге не будут. Все-таки у нас другая ситуация нежели в Москве.
Мантуров Валентин Иванович: По поводу несовпадения взглядов. Понимаете, при приватизации мы по-разному все понимаем по одной причине… Что мы хотели увидеть в результате приватизации? Мне кажется, что, насколько ситуация известна до сих пор, федеральный чиновник имеет в виду, как удачнее распродать памятники, а деньги, естественно, в бюджет, и мы с вами их никогда больше не увидим. А у гражданского общества интерес другой и мнение совершенно иное. Мы считаем, что хорошие памятники нужно продавать гораздо дороже для того, чтобы полученную прибыль консолидировать на отдельном счете, и эти денежные средства уже могут быть использованы для последующих памятников.
Ника: Владимир Валерьевич, я правильно понимаю, что, конечно, бизнесу хочется получить хороший дом, в хорошем состоянии, в центре города. Открыть там свой офис. Государство предлагает что? Здания поплоше, которые разваливаются, и в которые надо очень серьезные деньги вложить, чтобы их привести сначала в божеский вид. Об этом идет речь?
Репин Владимир Валерьевич: И об этом в том числе. Очень плохое слово «приватизация». Надо нам всем специалистам, которые занимаются этой темой, от слова «приватизация», которой мы напуганы, отказаться. А речь идет совсем о другом. Вера Анатольевна в начале своего выступления сказала абсолютно правильную вещь, что это памятники культурного наследия. Более того, независимо от того, какого они значения, федерального, местного, регионального, они все равно остаются памятниками, объектами недвижимости, которые используются по особому порядку. Мы с вами никуда их не денем из гражданского оборота, как такового. Другое дело, что наши требования к этому гражданскому обороту совместно должны быть ясными, прозрачными и четкими. Особо хочу подчеркнуть слово прозрачными. Что касается нашего мнения об омском бизнес-сообществе, безусловно, мы понимаем, что больше острота этой темы касается Санкт-Петербурга, Москвы, может быть, еще ряда городов центральной части России. А таких городов как Омск эта острота касается в меньшей степени. Поверьте, у нас нет даже ни одного памятника культурного наследия федерального значения, ни одного в городе с трехсотлетней историей.
Ника: А куда они делись? Все снесены уже?
Репин Владимир Валерьевич: Нет. Их просто не было. Есть памятники регионального значения, их очень много, муниципального значения, а вот федеральных памятников нет. Тем более, нет памятников, относящихся к особо ценным памятникам культурного наследия. Но мы бы хотели говорить о прозрачности в этой работе. Понимаете, мы выступаем за то, что неважно, государственная ли это собственность, частная ли, муниципальная ли, памятник должен оставаться памятником, и вот тут роль институтов гражданского общества в отслеживании этой ситуации, должна быть очень высока. В законе 2002 года есть очень замечательная статья, но она всего лишь подчеркивает ту проблему, которая, на мой взгляд, является основной. В этой статье сказано, что общественные организации имеют право советовать государству и принимать участие в определении судьбы, использовании и т.д. памятников истории и культуры. Я бы эту статью поменял на «обязанность учитывания мнения институтов гражданского общества государством», потому что примеров очень много, когда государство занимается эффективно и неэффективно. Я небольшой пример хочу привести, связанный с Москвой. Вот дворцово-парковый ансамбль Галицина, станция метро «Академическая», находится в ведении достаточно богатой государственной структуры, речь идет о Росатоме. И сегодня есть информация, Росатом уже объявил свою позицию, что планируется строительство большого офисного пятидесятиэтажного здания на этой территории и вопрос, что же будет с этим парковым ансамблем? На мой взгляд, есть другой пример в Москве, это, помните, история про дом архитектора Мельникова, когда он был приобретен в собственность, и было очень много обсуждений в этой связи, и человек, который стал собственником, поняв, что началось активное общественное влияние, начал встречаться с людьми, создал специальный фонд и сегодня уже является большим поборником этого направления и темы. Поэтому я бы хотел, чтобы, когда мы говорим о памятниках культурного наследия, очень большое внимание уделяли общественному влиянию в этой теме.
Звонок 2: Мои предки в Петербурге живут 150 лет, не меньше, у меня совершенно интимное отношение к городу и в этом ключе… практика аренды существует уже не первый год, и мы знаем, какие зачастую печальные примеры она дала. Мы уже потеряли кое-какие памятники, по крайней мере, интерьеры и т.п. Что же будет, если при том культурном уровне основной массы наших новых буржуа, мы будем просто продавать, позволять им приватизировать памятники архитектуры, что же тогда от них вообще останется?! Потом есть пример с амбициями крупных фирм, крупных компаний, как Газпром, этот безобразный проект Газпром-Сити…
Ника: Не верят бизнесу. Коготок увяз, всей птичке пропасть. Дай вам, вы все снесете, евроремонт сделаете, стеклопакеты вставите и т.д. Какой интерес вам сохранять, лепку восстанавливать, деньги вкладывать?
Бурдинский Игорь Ильич: Понимаете, я вообще здесь собрался несколько по другому поводу. Памятники у нас настолько разные, и, когда мы говорим о сохранении памятников, мы должны понимать, а что это за памятники, в первую очередь. Для Петербурга характерен совсем другой опыт, не московский, безусловно. Хорошо, что не было у нас денег и плохо, что у нас их сейчас нет для того, чтобы восстанавливать памятники, придавать им новое значение, вдыхать в них жизнь, чтобы они не просто радовали окружающий глаз, они должны жить.
Ника: Но вы-то, когда хотите взять тот или иной дом, завод…
Бурдинский Игорь Ильич: Мне еще никто ничего не отдал.
Ника: Вы в первую очередь думаете о том, чтоб нам глаз радовало? Вы, наверное, думаете о своих каких-то проблемах и интересах?
Бурдинский Игорь Ильич: Понимаете, меня памятники интересуют несколько другие. Петербург строился как город промышленный, и промышленная архитектура – это лучшее, что есть в этом городе, в том числе, наряду с жилой застройкой, потому что промышленники строили себе дома, свои амбиции высказывали друг перед другом, таким образом, и заводы строили лучшие архитекторы. Поэтому нам опыт Москвы, безусловно, не подходит. Нам больше подойдет опыт Парижа.
Ника: А что в Париже?
Дементьева Вера Анатольевна: Ну, в Париже почти те же были проблемы. Мои коллеги хорошее слово говорят – «оборот». В 60-х годах квартал Мааре, государство в целях его реконструкции, сохранения выкупает у собственников их объекты, реставрирует, ремонтирует и вкладывает туда деньги, пока инвестиции государства не становятся избыточными. Сегодня общественность протестует, но государство продает эти отели, уже продает, они отремонтированы, отреставрированы…
Ника: А почему нельзя обязать собственника отремонтировать?
Дементьева Вера Анатольевна: В тот момент объекты были настолько запущены, что ни один собственник при всех льготах, которые предоставляет французское государство собственникам объектов культурного наследия, не мог поднять, поэтому была предпринята такая операция. Сегодня они считают, что государству не обязательно участвовать в гостиничном бизнесе. Зачем это, продавайте людям с условием сохранения. Для Петербурга, я хочу сказать, что, если возвращаться к памятникам федерального значения, то их всего несколько десятков, на которых могут совершаться коммерческие операции по функциям, я напомню, что среди этих зданий, которые сейчас будут выпущены в оборот, что можно сделать с жилыми домами, ели у нас уже и квартира приватизирована, а это 110 жилых зданий федерального значения. Это набережные и мосты.
Репин Владимир Валерьевич: Я бы хотел здесь немного поддержать Игоря и спросить мнение Веры Анатольевны. Мы, например, считаем, что, прежде чем вести разговор о таком полномасштабном включении в оборот памятников культурного наследия с точки зрения бизнеса, не мешало бы провести некую инвентаризацию нашего большого хозяйства, культурного наследия, потому что, понимаете, это одна из проблем, что нет общего реестра. Когда, например, речь идет о том, что в городе Тара Омской области с населением 40 тысяч, а город практически 400 лет существует, есть разрушающее дно, в котором находится типография, а есть просто дом местного значения, вопрос, такой ли уж это памятник культурного наследия? Сколько у нас памятников культурного наследия советской эпохи? На мой взгляд, нужна полномасштабная экспертная работа на протяжении определенного количества лет, когда мы очень четко говорим, что это есть, это подтверждено, и мы на этом стоим. Может это тоже позволит снять проблему так часто горящих памятников культурного наследия, эта проблема в каждом регионе существует. Мы, не имея полного реестра, начинаем говорить, что мы готовы продать и что мы готовы отдать. Не станет ли это проблемой новых собственников, новых владельцев, когда начнутся оспаривания этого статуса и т.д. Поэтому, мне кажется, что государству надо быть более готовым к этой серьезной работе.
Бурдинский Игорь Ильич: Есть зарубежный опыт, и он подходит для Петербурга и никакой опыт Москвы, Омска, Казани не подойдет. Петербург уникален. Когда мне говорят о том, что мы новые буржуа, так мы не новые, мы старые буржуа. Наша гражданская позиция такова, что мы созрели через свое отношение к городу восстанавливать на свои собственные деньги, заработанные собственным трудом, устанавливать памятники, не только для себя, потому что мы их в карман не положим, и мы их с собой не увезем, это остается для города. В зависимости от того, какой статус у этого памятника, такова его ценность и значимость. Не нужно бояться в частные руки или в руки той или иной корпорации отдавать тот или иной памятник. Помните, как в советские времена в театр идешь, к одному хорошему билетику прилагается в нагрузочку что-то. Так вот, я думаю, что политика государства должна быть гибкой по отношению к инвестору, к тому, кто желает вложить деньги. Можно в качестве нагрузки дать тот или иной памятник того или иного масштаба и значения, для того, чтобы можно было его восстановить.
Ника: Это не дешевая история.
Бурдинский Игорь Ильич: Ну, что значит не дешевая, есть разные памятники.
Дементьева Вера Анатольевна: Мне хочется Игоря Ильича подержать вот в каком плане. Я думаю, что государству не надо это превращать в какие-то нагрузочные спецталоны к общему набору, я думаю, что бизнес тоже должен взглянуть иначе на наши объекты культурного наследия. Они для них для многих во многих случаях отнюдь не обременение, это капитализация недвижимости. Просто наш бизнес еще не готов увидеть собственной выгоды. Историческая постройка всегда будет расти в цене, а новое ты сделаешь – это стоит ровно столько, сколько стоят кирпичи в сборе. И еще, в связи с приватизацией памятников все боятся, что не будет доступа. Я хочу прояснить, что законодательная основа готова. Любой, кто приобретает объект культурного наследия с торгов либо инвестпроектами, он подписывает охранное обязательство, в котором прописываются и условия допуска, если есть необходимость. Если не сохранились интерьеры, то зачем туда кому-то идти? Я хочу напомнить, что у нас многие здания в аренде, многие из нас могут попасть в Адмиралтейство.
Ника: В Кремль не все могут попасть, нельзя прийти и сказать, извините, я хочу интерьеры посмотреть. Никто тебя не пустит.
Дементьева Вера Анатольевна: Пожалуйста. Мы договариваемся с собственником, это не значит, что он это делает каждый день или каждую неделю, но то же Адмиралтейство открывало часть своих интерьеров.
Мантуров Валентин Иванович: Я бы хотел обозначить еще один вопрос. Очень важно, кто будет пользователем будущего памятника. Конечно, мы от приватизации ожидаем какого-то движения, но было бы целесообразнее посмотреть, что в мире-то используется, наиболее эффективные способы сохранения и управления и пользования объектами наследия. И в данном случае мы имеем в виду трастовую форму. Это как раз превращение в народную собственность, приглашение инвесторов, соблюдение тех норм, которые должно выработать государство, притом, сохраняя форму собственности. Понимаете, она не переходит ни в какие руки. Все доходы, поступающие от использования, они могут использоваться только внутри схемы, только внутри траста, только на следующие памятники, они не могут быть поделены среди других. В законах недостаточно прописано. Тот закон, который мы приняли в 2002 году, он ведь по существу выглядит политической декларацией, потому что нет ни одного нормативного документа, который бы смог способствовать выполнению этого закона, а это не правильно. Наша схема такая, 1 хороший памятник, который можно быстро использовать, чтобы он приносил доходы, плюс 2 руинированных. Мы это просчитали и согласны на такое. Мы предлагаем и Санкт-Петербургу. Мы давно ожидаем приглашение Санкт-Петербурга к нашему сотрудничеству, но пока у нас его нет.
Дементьева Вера Анатольевна: Дело в том, что трастовое управление имеется, законодательные-то базы существуют, но реально это, действительно, такая прогрессивная форма, она активно развивается в Англии, не все там так просто. Как вы понимаете, трасты не живут в других странах, на то есть особые причины, допустим, формы трастового правления провалились в Нидерландах. У всех свои исторические особенности. В Петербурге уже отработанный путь инвестдоговоров, мы менее рискуем. То есть, ты получишь собственность, когда выполнишь все обязательства свои. Это серьезный стимул для инвестора и у него есть гарантия. Еще же нужно выслушать собственника, у собственника тоже должны быть гарантии, он делает большие шаги.
Интернет-вопрос: Может быть, некоторые памятники проще снести, проще от них избавиться, нежели их реставрировать? Либо состояние плачевное, ремонт безумных денег стоит, либо может не быть интереса.
Дементьева Вера Анатольевна: Такие вопросы меня доводят до содрогания. Проще, конечно, снести.
Репин Владимир Валерьевич: Знаете, здесь должно быть мнение экспертов, специалистов. Хочется, имея объективные возможности раз и навсегда решить этот вопрос. Не хотелось бы, чтобы их даже делили на муниципальные, региональные и федеральные. Не может быть муниципальной культуры, не может быть культуры Омской области в отдельности от культуры РФ. Может быть, для меня, как для жителя Омской области, памятник в каком-то населенном пункте Ростовской области настолько важен, как для гражданина.
Ника: Ну, да. Это все равно, что Чайковский у нас федерального значения, а Мусоргский – так. К нам по телефону подключился эксперт, заведующий кафедрой теории и истории архитектуры знаменитой Санкт-Петербургской Академии художеств Андрей Львович Пунин. Скажите, каково ваше мнение? Мы всегда боимся, что сейчас бизнесу дашь, а они все порушат, потом нас не пустят, а, с другой стороны, выхода у нас нет.
Пунин Андрей Львович: Я понимаю остроту этой проблемы. Идея три памятника отдать в частные владения, из них - один целый, а два руинированных, с тем, чтобы все были приведены в порядок, эта идея крайне актуальная, но для Петербурга она не годится, потому что, мне кажется, что у нас все в порядке, не нужно нам отдавать к одному хорошему еще два руинированных памятника. Но самая главная проблема заключается в том, что нет необходимой системы подзаконных актов о сохранении этих приватизированных объектов национального наследия. Мне доводилось встречаться с одним английским банкиром, который живет в памятнике архитектуры 18 века, и когда я его спросил, как ему там живется, легко ли, он сказал, что очень тяжело. Он не может даже дверную ручку в двери заменить. Если у нас будет отработана такая же жесткая система сохранения всего того, что находится в данном объекте культурного наследия и не только его фасадов, не только его оконных рам, не только входной двери, но и тех дверей, которые находятся внутри и являются объектами охраны. Эта категория, объект охраны, она должны быть чрезвычайно тщательно проработана. По каждому такому памятнику должен быть составлен абсолютно точный и полный список всего того, что является объектом охраны.
Ника: У нас был пример, взял бизнесмен в собственность какой-то объект, снес и получил штраф 1500 рублей. А какой штраф-то может быть за не сохранение ручек и окон?
Пунин Андрей Львович: Все это и является объектами подзаконных актов, установление уголовной ответственности за разрушение памятника национального наследия. Вот когда у нас будет отработана такая система подзаконных актов, вплоть до уголовной статьи, тогда можно будет спокойно передавать памятники национального наследия в частные владения.
Улица Петербург: Вы говорите о том, чтобы передать памятники в аренду, а имеете ли вы право на это, на то, чтобы передать искусство, историю и вообще, сколько это стоит?
Ника: Нам же кажется, что этот дворец, пусть разрушенный, но дворец?
Бурдинский Игорь Ильич: Скажите, пожалуйста, вот предмет, о котором вы говорите, давайте конкретно, что сколько стоит? Эрмитаж сколько стоит? Бесценен.
Ника: Это понятно, но вы же не хотите говорить, что вы покупаете? Какие деньги вы готовы отдать?
Дементьева Вера Анатольевна: Человек с улицы спросил, имеем ли мы на это право…
Ника: Был и другой вопрос, про деньги.
Дементьева Вера Анатольевна: Есть методики оценки, есть вещи, которые не могут подвергаться оценке в силу их абсолютной бесценности.
Ника: Но оценка памятника идет вместе с оценкой количества утрат, потому что человек должен вложить большие деньги.
Дементьева Вера Анатольевна: Есть три метода оценки зданий исторической недвижимости. Они существуют и широко применяются, так что, конечно, они влияют и на стоимость будущих вложений, затратный метод оценки. Это все есть и методики отработаны и применяются в Петербурге с 1994 года.
Ника: Валентин Иванович, а, действительно, кто право вам дал распоряжаться народной собственностью?
Мантуров Валентин Иванович: Ну, да. Это, действительно, правильно…Ну, государство… Давайте мы посмотрим, все-таки единственным собственником памятников пока в нашей стране является государство. Государство, объявляя о том, что в ближайшее время, кстати говоря, я не уверен, что это с января, оно значительно позже будет, по многим причинам, в частности тем, о которых я сейчас скажу, во-первых, государство должно подготовить свой товар к продаже, как любой хозяин, который имеет свою собственность. Сегодня можно твердо и уверенно сказать, что государство не готово к этому. Прежде всего, не обеспечена юридическая чистота со всеми правоустанавливающими документами. Кстати, ни один памятник не имеет право полных правоустанавливающих документов. Второе. Нужен государственный реестр и обязательно определение предмета охраны, территориальность памятника, границы охраны в земельном кадастре, на основании чего составляется охранное обязательство будущих пользователей, это большая работа. Относительно стоимости объекта, у нас в стране нет ни одного независимого эксперта международного уровня. Мы только пробуем составить программу, которой можно было бы готовить оценщиков на уровне международных стандартов, независимых оценщиков, не государственных.
Ника: Верить государству нельзя. Сейчас мы выпустили закон, мы написали «приватизация», все так хорошо, завтра в стране что-нибудь случится, понадобится земля, которая находится под памятником, и скажут: «Мы у вас, пожалуй, эту землю назад заберем». Может такое быть?
Бурдинский Игорь Ильич: Может быть все, что угодно. Понимаете, государство – это тоже мы.
Ника: Насколько вы рискуете? Вы такие риски просчитываете?
Бурдинский Игорь Ильич: Знаете, я сидел здесь и уже начал скучать, знаете почему? Потому что вопрос охраны памятников – это вопрос не часовой. Это вопрос, который должны обсуждать в узком кругу специалисты. Готовить законодательную базу не здесь, не за этим столом.
Ника: А мы и не готовим базу законодательную.
Бурдинский Игорь Ильич: А потом уже выносить на суд той или иной общественности. И что такое общественность? Судя по тем вопросам, которые нам зрители задают, я понимаю, что общественность не любит ни богатых, ни успешных, понимаете?
Ника: Не было ни одного звонка по поводу богатых. Это хороший симптом.
Бурдинский Игорь Ильич: Девушка говорила о новых буржуа. О чем идет речь? Вы понимаете, Петербург особый город. Здесь каждый дом - памятник, каждый квартал - значим.
Ника: Это все мы знаем…
Бурдинский Игорь Ильич: Кроме говорильни этой, кроме высказывания мнений, что сделано конкретно?
Ника: Так, хорошо, Владимир Валерьевич, вы боитесь подставы от государства?
Репин Владимир Валерьевич: До тех пока бизнес не будет входить в эту тему честно, серьезно и прозрачно. Пока он не начнет с государством вместе решать проблемы, например, по реестру. Ведь, если я бизнесмен, я же не буду покупать объект, который абсолютно не готов, история которого непонятна. Надо делать все вместе…
Ника: Вам надо, чтобы в этот закон был приняты поправки?
Репин Владимир Валерьевич: Закон должен действовать, должен работать. Более того, я бы очень не хотел, чтобы была масса подзаконных актов. Подзаконные акты всегда вещь очень опасная. Должен быть прозрачный, понятный, ясный федеральный закон. И еще мне очень бы не хотелось, чтобы это законодательное поле дальше продолжало регулироваться законами субъектов Федерации, затем решениями муниципальных органов власти. Это все размывает тему.