Прошлое против настоящего: что потомки белой эмиграции думают о спецоперации
1 525
0
Корреспондент «Известий» выяснила, что потомки белой эмиграции думают о спецоперации
Фото, видео: © РИА Новости / Алексей Майшев; 5-tv.ru
Перейти в ДзенСледите за нашими новостями
в удобном формате
Многие из них видят Россию очень редко, но прекрасно понимают, что это — их Отечество.
Удивительно, что островками здравомыслия и традиций, их хранителями на Западе остаются русских общины, наши эмигранты. Причем еще первой далекой волны. Они хранят память о предках, о родине и в королевстве кривых зеркал остаются моральными ориентирами. Корреспондент «Известий» Анна Воропай пообщалась с ними и узнала секрет того как оставаться Человеком в транс-мире.
«Это портрет моего отца на фоне Крыма, Черного моря, потому что мой отец покинул Россию через Крым с добровольческой Белой армией», — рассказал Александр Трубецкой.
Отец Александра Александровича так всегда и говорил: белогвардейцы не уехали из страны, а покинули ее через Севастополь. Будто подчеркивая: Россия и Крым — едины.
Сам Александр Александрович родился уже в Париже в семье простого водителя такси русского князя Александра Трубецкого и княгини Александры Голициной.
«Твоя родина будет Франция. Потому что ты должен уважать страну, которая нас приняла. Но Отечество — не забывай, это российское», — вспоминает заветы отца председатель Общества памяти Императорской гвардии «Гвардейское объединение» Александр Трубецкой.
Александр Трубецкой живет на две страны. В эмиграции русские аристократы жили небогато. Но смогли привить другие, не столь материальные ценности. Ту самую любовь к далекому Отечеству.
«Почему вы поддерживаете спецоперацию?» — спросила корреспондент.
«Потому что мы русские. Мы должны быть за Россию», — уверенно ответил Трубецкой.
После почти шестилетней Гражданской войны из России по разным подсчетам уехали от полутора до пяти миллионов белых эмигрантов. Офицеров, дворян, купцов, священников…
«Семья жила в Петербурге. Мы жили на Сергиевской улице, это теперь улица Чайковского. Мой отец родился в 1910 году. То он рассказывал о Таврическом саде, либо рассказывал о Летнем», — рассказал председатель Родословной Комиссии и Вице-председатель Союза Русских Дворян, организатор Группы потомков русской эмиграции во Франции «Русский Мост» Дмитрий Шаховской.
Всю жизнь отец Дмитрия Шаховского помнил маршрут детства. От парадной со скульптурами — к повороту на Фонтанку, и дальше — по Дворцовой вдоль Невы.
Сын белого эмигранта родился уже в Франции. Но жил будто в той, еще царской России, где к сервированному по всем правилам этикета завтраку не спускались без галстука. А за столом читали друг другу вслух по-французски.
Дмитрий Михайлович — из древнего рода князей Шаховских, он ведет начало от самого Рюрика. Предки служили Отечеству 11 веков. И сейчас 89-летний потомок дворян следует долгу чести. Развенчивает искаженный образ России.
«Это началось с того момента, когда запретили употребление русского языка в Донбассе», — безоговорочно заключает Шаховской.
Сергей Капнист — по происхождению граф. В Париже его дедушка-эмигрант стал председателем профсоюза русских таксистов.
«Я знаю, где мой отец родился на Почтамтской. Вижу особняк Капнистов на Английской набережной, номер 50», — вспоминает председатель «Российского общества Красного Креста», член-учредитель Координационного совета российских соотечественников во Франции Сергей Капнист.
Дедушка Сергея не раз повторял ту же фразу — про Родину и Отечество. Между которыми сейчас идет необъявленная война.
«Для меня это цивилизационная война идет. Украина — это последствия вот этой войны. Есть та цивилизация, которую хотят навьючить всему миру, и которая многим не нравится, и, конечно, Украина — это один из способов», — уверен потомок эмигрантов.
В конце прошлого года Франция отказалась принять платеж за аренду Сент-Женевьев-де-Буа — самого большое захоронения русских эмигрантов, где цветы к могиле прадеда Аркадия Кошко несет Дмитрий де Кошко.
«Он возглавлял уголовную полицию всей империи. Всю полицию реорганизовал», — делится подробностями о предке Дмитрий де Кошко.
Во французскую полицию прадеда не брали. Предложили место в Скотленд-Ярде. Но при условии — вместе с должностью он должен принять британское подданство. Присяге Кошко не изменил.
«Русские сейчас защищаются. Но и мы считаем, что надо защищаться и поэтому мы поддерживаем действительно русских. Потому что они могут защитить Западную Европу от грабежа, который делают американцы», — говорит журналист, член Координационного совета российских соотечественников во Франции, президент ассоциации «Франция-Урал» Дмитрий де Кошко.
Период гражданской войны был единственным в истории, когда американские войска пришли грабить в Россию. Они захватили Мурманск и Архангельск, высадились во Владивостоке, взяли экономический контроль над Транссибом. Сохранились истории их зверств.
«По всему селу в дыму и пламени рыскали американские солдаты, стараясь никого не упустить живым. Всюду на улицах лежали трупы заколотых и расстрелянных женщин и детей», — пересказывает показания очевидца профессор Северного (Арктического) федерального университета имени М. В. Ломоносова, доктор исторических наук Владислав Голдин.
Юрьевский рубеж для Архангельска — место знаковое. В 1918 здесь шли жестокие бои — неделю бились на штыках. Но только что образовавшаяся РККА остановила продвижение интервентов на Петроград.
«Вообще, цели — как они декларировали — мы пришли вам помогать, охранять военные склады. Мы же были союзниками по Антанте. Ну а цели на самые дела истинные — они всегда были одинаковые — отнять кусочек. Сибирь не должна принадлежать только России», — поделился руководитель историко-культурного общества АНО «Победа» Игорь Слободянюк
Тогда отстояли и Сибирь, и Русский Север. Погибших в годы гражданской войны бойцов там находят до сих пор. Музыку к молитве Отче наш написал русский композитор Николай Кедров. В эмиграции он сотрудничал с Рахманиновы и Шаляпиным. И обрел покой на том же Сент-Женевьев-де-Буа. Его потомок — Николас Кедров — унаследовал любовь к музыке. Но не угодил парижским слушателям ни происхождением, ни инструментом.
«Я профессиональный балалаечник, вот. И в связи с этим нас уже не приглашают, потому что это связано с русской культурой. И в результате работы нет», — сетует музыкант Николас Кедров.
Дедушке Михаила Грабара еще повезло. В Париже русский эмигрант стал профессором научного института при Сорбонне. Он свободно говорил на десяти языках. Внук знает «всего-то» пять. Русский выучил, чтобы каждую среду читать плохо видящему дедушке вслух Блока, Пушкина, Тютчева.
«Как я ни пытался объяснять французам, министрам, что рано или поздно НАТО нас рассорит с Россией, люди делают вид, что они не понимают. Для меня это все закончится, когда Россия победит», — уверен представитель Франции во Всемирном координационном совете соотечественников, Доцент Университета Верхней Бретани Михаил Грабар.
С начала белой эмиграции прошло больше ста лет. Даже сейчас многие потомки тех, кто решил уехать, не только говорят по-русски. Готовы публично защищать интересы страны.
«Вот нам надо вернуться в Россию. Это значит, перенять то, что мы потеряли в свое время», — уверен Сергей Капнист.
«Это им на совесть. Если они не готовы жить в России, быть русскими патриотами — пускай уезжают. Они не нужны», — считает Александр Трубецкой.
«Любите Россию. И, если вы любите Россию, у вас только будет один ответ», — призывает Дмитрий Шаховской.