Тайны майя: как скромный советский ученый нашел ключ к древнейшей загадке
25 сен, 8:00 Джамиля Будайчиева
Фото: www.globallookpress.com/Mark Newman/FLPA
Он смог расшифровать язык древней цивилизации в одиночку, не выходя из своего кабинета в Ленинграде.
Юрий Валентинович Кнорозов — человек, сумевший совершить, казалось бы, невозможное. Он проник в тайну, над которой бились лучшие умы планеты больше века, — расшифровал письменность древнего народа майя.
В отличие от египетских иероглифов, к которым у исследователей был «ключ» в виде Розеттского камня, письмена майя не с чем было сравнить. Это уникальная система, больше напоминающая сложный комикс о звездах, войнах, ритуалах и повседневной жизни исчезнувшей цивилизации.
Ученые всего мира бились над этим кодом, терпели неудачи и отступали. Немецкий исследователь Пауль Шелльхас, потративший на майя жизнь, и вовсе объявил проблему неразрешимой.
Именно эта формулировка «неразрешимая проблема» и попала на глаза молодому студенту истфака МГУ Юрию Кнорозову. По словам его ученицы Галины Ершовой, у ученого был принцип: он считал невозможным согласиться с тем, что творение одного человека, жившего в другой цивилизации, может оказаться неподвластно другому.
Фактически гений работал в условиях «информационной блокады», не имея доступа к оригиналам и будучи отрезанным от западных коллег. Он подошел к текстам майя как к письму фонетики, где знаки передают звуки.
О том, как его гениальная догадка положила конец многолетнему спору и открыла миру подлинный голос древнего народа, в материале 5-tv.ru.
Как скромный советский ученый нашел ключ к тайне майя
Пока в СССР Юрий Кнорозов в одиночку бился над загадкой, на международной арене царила совершенно иная проблема. Ее создал авторитетный американский ученый-майянист Эрик Томпсон, который, как выяснилось, не только сам пошел по ложному пути, но и наложил негласный запрет на альтернативные подходы.
Томпсон категорично утверждал, что иероглифы майя передают целые слова или понятия, но не звуки. Для независимого молодого человека такой догмат не был указом.
Ключ к разгадке был найден не в джунглях Центральной Америки, а в старинном тексте, который он перевел еще в университете — «Сообщение о делах в Юкатане» монаха Диего де Ланды.
Он предположил, что индеец-информатор Ланды записывал знаками майя не звуки, а названия букв испанского алфавита. Этот алфавит Ланды, долгое время считавшийся бессмыслицей, и стал догадкой для Юрия.
Гений начал с классификации. Он знал, что все письменности мира делятся на три типа: алфавитные (около 30 знаков), слоговые (80-100 знаков) и идеографические (тысячи знаков, как в китайском). Подсчитав количество уникальных иероглифов в трех уцелевших рукописях майя, он получил цифру: 355. Это четко указывало на фонетический принцип, что опровергало теорию Томпсона и совпадало с идеей, заложенной в алфавите Ланды.
Применив свой ключ, Кнорозов сделал первые прочтения: «че-е» как «че» (дерево), «че-ле» как «чель» (радуга, имя богини), «к’и-к’и» как «к’ик’» (смола). Это был прорыв.
Правда, в будущем предстояла титаническая работа. Надо было изучить почерк древних писцов, чтобы распознавать иероглифы в искаженных начертаниях.
Следующим шагом был грамматический анализ, а именно разделение корней, суффиксов, выявление служебных слов и структуры предложения.
Итоговой проверкой правильности дешифровки стал метод перекрестного чтения. Один и тот же знак должен одинаково читаться в разных словах, а из этих слов должны складываться логичные предложения, согласующиеся с контекстом. Например, знак «у-лу» читался как «ул» (приходить), но в сочетании «у-лу-ум» давал «улум» (индюк). А слово «индюк» могло записываться и как «ку-цу» (куц), пишет ТАСС.
Становление гения
За строгим обликом великого ученого часто скрывается живой, сложный и порой противоречивый человек. Юрий Кнорозов был именно таким.
Даже его день рождения был загадкой. Официально он рожден 19 ноября 1922 года, но сам ученый настаивал на 31 августа.
Выходец из типичной русской интеллигентной семьи, где все дети стали учеными, Юрий с детства демонстрировал разносторонние таланты. Играл на скрипке, рисовал, сочинял стихи и экспериментировал с гипнозом, который соседи принимали за дар целительства.
Однако за этой маской «сыночки-корзиночки» скрывался отчаянный хулиган, которого едва не исключили из школы за поведение. При этом аттестат он получил почти идеальный с единственными четверками по украинскому языку.
Все мужчины в семье Юрия были офицерами, поэтому для него личной трагедией было признание невоеннообязанным по состоянию здоровья. Когда все отправились на фронт, он познавал с матерью и сестрой все тяжести судьбы дома.
Они рыли окопы в ополчении, жили в сарае, переходили через линию фронта зимой 1943-го. Но даже после такого в военкомате его вновь признали негодным к службе и направили учителем в сельскую школу, где он тяжело заболел тифом.
Чудом выжившего сына глава семейства забрал в Москву. Благодаря его усилиям будущий гений восстановился на историческом факультете МГУ.
Близость к Ленинской библиотеке дала ему доступ к уникальным материалам. Прочитав статью немецкого исследователя, объявившего дешифровку письма майя «неразрешимой проблемой», Кнорозов воспринял это в качестве личного вызова.
Как «кабинетный гений» покорил мир
Расшифровка письма майя растянулась на несколько лет. После защиты диплома по шаманизму Кнорозов захотел поступить в аспирантуру, но его уже не брали ни в МГУ, ни в другие институты, поскольку он побывал на оккупированной врагом территории. Не помогли даже ходатайства виднейших этнографов того времени. Единственное, что удалось сделать, — это отправить работать Кнорозова в ленинградский Музей этнографии народов СССР.
Юрий с иронией говорил, что его главной задачей было выбивать пыль из туркменских ковров. Он поселился в крошечной комнате, где его соседом на несколько месяцев стал Лев Гумилев.
Эта каморка превратилась в настоящий научный штаб, как в современных фильмах. Стены были завешаны прорисовками иероглифов майя.
Публикация его работы в 1952 году и последовавшая за ней блестящая защита диссертации в 1955-м, которую сразу признали докторской, стали научной сенсацией. Кнорозова провозгласили гением.
В 1956 году ему неожиданно разрешили поехать на международный конгресс в Копенгаген. Его доклад произвел фурор не только на аудитории, а, казалось, что на весь научный мир.
Говорили, что у всесильного Эрика Томпсона от одной лишь вести о «нахальном русском» подскочило давление. Так кабинетный ученый, никогда не бывавший в Америке, одержал победу над целыми научными школами.
Его слава в 1960-е достигла масштабов космических, но она же его и тяготила. Известна история, как на съемки в Кунсткамеру он вышел с глазом, завязанным пиратской повязкой. Таким образом ученый-бунтарь отгораживался от навязчивого внимания.
Юрий работал без устали, ставя перед собой грандиозные задачи: от чтения всех текстов майя и дешифровки других письменностей до создания общей теории. Он выдвинул смелую гипотезу о заселении Америки на 20 тысяч лет раньше общепринятой даты.
Долгие годы он оставался невыездным, с горькой иронией наблюдая, как в заветную Мексику — на этих территорих жила цивилизация майя — едут все, кроме него самого.
Но в 1989 году ученого пригласил президент Гватемалы, и его отпустили. Стоя на вершине пирамиды в Тикале, он, наконец, увидел мир, который до этого знал лишь по книгам.
А в 1995 году Мексика наградила Кнорозова орденом Ацтекского орла. Получая награду, ученый по-испански сказал: «Сердцем я всегда остаюсь мексиканцем».
Позже он не раз возвращался в «страну майя», где простые жители встречали его с искренним почтением, видя в нем человека, вернувшего голос их великим предкам.
Гений навсегда
Великий ученый скончался 30 марта 1999 года. Его смерть наступила в одиночестве в коридоре городской больницы.
На похоронах собралась огромная толпа, которая не смогла поместиться в тесном морге. Его похоронили на Ковалевском кладбище в Ленинградской области.
Через пять лет на могиле ученого установили памятник — стелу из белого известняка, установленную на невысокой ступенчатой платформе. На стеле вырезан рельеф, изображающий Юрия Кнорозова с его любимой кошкой Асей на руках.