«Точка притяжения»: волонтеры съезжаются на русский Север для восстановления храмов
7 июл, 6:40
Волонтеры съезжаются на лето на русский Север для восстановления храмов
Ваш браузер не поддерживает HTML5 видео.
Фото, видео: Бобылев Сергей / ТАСС; 5-tv.ru
Группы энтузиастов покидают высокотехнологичные офисы в городах и отправляются в заброшенные деревни, где за важным делом проводят свой отпуск.
Уже миллион гектаров леса уничтожено природными пожарами в Якутии, там введен режим ЧС федерального уровня. Более полутора тысяч специалистов пытаются локализовать очаги и остановить распространение огня.
На подмогу прибыли спасатели из других регионов России, в том числе даже из Псковской области, которая вообще на другом краю России. Населенным пунктам огонь не угрожает, все очаги в удаленных местах, куда трудно добраться и зачастую невозможно доставить воду.
Масштабные очаги пожаров также в Амурской области, в Забайкалье и республике Тува. Ситуацию осложняет то, что в большинстве регионов России установилась сухая и жаркая погода, на несколько градусов превышающая норму для первой декады июля. В Поволжье, на Кавказе и в Крыму, в Ростовской области, а также Донбассе градусники регулярно показывают плюс 40.
Египетский зной пытаются сбить порывистые вихри с дождем. По территории 13 регионов от Карелии до Калужской и Тульской областей в пятницу прокатился грозовой фронт, краем зацепив Москву.
Столица готовилась к урагану, это был тот случай, когда перестраховались: закрыли городские парки, зоопарк. Но Армагеддона в Москве не случилось.
Небо выглядело грозно, местами ветром посрывало металлические листы с крыш, на станции «Электрозаводская» повредило контактную сеть, так что приостановилось движение электричек, и кое где в Подмосковье были локальные потопы, но в целом обошлось. На ближайшие пару дней Москва передохнет от жары, но со вторника синоптики обещают солнечную погоду и плюс 30.
В такие моменты понимаешь, почему жители крупных городов бегут на лето из «каменных джунглей» туда, где пусть не так жарко, зато спокойно, главное — нет такой информационной истерики. Где и связи-то порой нет.
Корреспондент «Известий» Иван Литомин отправился на русский Север, вместе с группой энтузиастов, которые проводят свой отпуск, восстанавливая заброшенные деревянные храмы.
Они еще вчера сидели в высокотехнологичных офисах Москвы, Петербурга и Подмосковья, а уже сегодня — на крайнем Севере. Это их отпуск. Вместо пляжей и экскурсий они приехали восстанавливать небольшую церквушку конца позапрошлого века в деревне Кадь на зимнем берегу Белого моря.
Мария Государева родилась и выросла в столице, преподает роспись по керамике, у нее своя мастерская. В подобной экспедиции она не впервые, но на этот раз, говорит, что поездка самая сложная.
«Каждый раз, когда едешь, настраиваешься. Но последние несколько дней перед отъездом: куда я еду? Зачем я туда еду?» — задается вопросами волонтер Мария Государева.
На те несколько недель, что они проведут в деревне, у них есть четкий план: возвести крышу, постелить полы, укрепить стены и колокольню, а после — законсервировать храм до следующей экспедиции.
«Мы приезжаем и всегда на нас смотрят с недоверием: кто-то приехал, зачем-то приехал, они, наверное, и ничего делать-то не умеют. А буквально через несколько дней люди видят прогресс. И люди начинают приходить, люди начинают спрашивать: а может вам чем-то помочь?»— рассказал, волонтер, руководитель экспедиции Роман Серебряков.
Десанту волонтеров в Кади сильно удивился Павел Шульгин. Дядя Паша — старейший житель деревни, в которой всего-то с десяток дворов, да и те оживают лишь на лето, а дядя Паша — единственный кто живет здесь и зимой. Его дом — как раз на пригорке с видом на церковь. И разрушалась она у него на глазах.
«Эту церковь я помню еще в рабочем состоянии. Прессовали сено, я тут командовал, мы сено туда клали. Надо куда-то сено было класть, мы туда клали», — сообщил житель деревни Кадь Павел Шульгин.
Складировать сено в храме перестали только в 2012 году, деревня опустела. Местный колхоз перебрался в соседнее село, дядя Паша проработал там чуть ли не всю жизнь. Сейчас получает дивиденды, в конце прошлого года ему выплатили почти миллион, но перебираться в город коренной помор не хочет.
«Сейчас и в городе совершенно другое. Раньше я хоть и попьянствовать мог, и в ресторан сходить и по роже получить, а сейчас куда я пойду», — говорит житель деревни Кадь Павел Шульгин.
В Кади у дяди Паши небольшое хозяйство: картошка, да клубника. Электричества, правда, нет, дом на электрогенераторе. Связи и интернета — тоже нет, но на это и времени нет. Когда нет работы на земле — уходит рыбачить в море. Здесь все деревни по сути за счет этого и живут, добывают семгу, горбушу, кету. Продукты с большой земли, конечно, привозят, но до магазина из той же Кади еще добраться нужно.
Наш проводник в магазин не ходит, продукты ему привозят родственники. Несколько сумок и коробки он грузит в машину, и обратно. Через речку — на лодке домой. Супруга и внуки, приехавшие на лето, уже заждались. Встречают нас на берегу, ловят рыбу. Мария, когда узнает, что мы в Кади с волонтtрами из экспедиции — сразу вспоминает про церковь местную легенду.
«С Северодвинска приехали на катерах, на лодках, все иконы повытаскивали. Но они, говорят, не знаю, насколько правда, перевернулись тогда и утонули, а иконы все плавали», — рассказала жительница деревни Кадь Мария Чернакова.
Легенд здесь много. Кадь вообще поселение историческое. Дореволюционные дома с огромными окнами, высокими потолками и красивыми печами. Мария Чернакова с мужем и внуками живет в доме своего отца, бережет исконно поморские традиции, хранит память о предках, изучает родословную, говорит, истинных поморов сегодня всего-то две-три тысячи.
История везде: брошенные избы с поветью и сенями, промысловый путь к морю, вековые леса. Наш водитель Иван Бурков говорит, мол, деревни Зимнего берега чуть ли не единственные, где в первозданном виде сохранилась культура коренных поморов.
Иван Васильевич тоже родом из этих краев, помор. Уезжал, пробовал жить в городе, но вернулся, помогает волонтерам. Каждый день возит нас к церкви, для него это тоже вклад в большое дело. А для самих волонтеров Иван Васильевич — живая легенда, история, коих за время экспедиций скопилось не мало.
«Пару лет назад мы были в другом районе Архангельской области. Мы договорились, чтобы батюшка ее покрестил, у нее слезы радости на глазах. Покрестилось тогда семь или восемь человек», — рассказал волонтер Алексей Авилов.
В Кади тоже обязательно проведут службу прямо перед окончанием работ, из города приедет Владыка Московский и Одинцовский архиепископ Фома.
Храм трех святителей — это часть истории русской веры, и даже на прогнившем куске железа на крыше — клеймо середины прошлого века. Волонтер Виталий Усов гордится находкой. Он работает в Петербурге в обычном офисе, и о том, как проводит отпуск на крайнем Севере, будет рассказывать друзьям и знакомым еще долго, ведь он своими руками прикоснулся к старине.
«Это как новая точка притяжения. Приедут, увидят, что стоит церковь, какая-то история с ней связывается, и что это все сохраняется», — сообщил волонтер Виталий Усов.
Реставрация займет чуть больше времени, проект сейчас в активной разработке. А экспедиции сюда будут приезжать каждое лето, и волонтеров, туристов, исследователей будет все больше. Крайний север, Поморье привлекает не только историей и природой, а еще и людьми, поморами, открытыми, искренними и гостеприимными.