Жан-Мари Ле Пен о своей жизни, протестах «желтых жилетов» и будущих выборах
25.12.2018, 7:01
Ваш браузер не поддерживает HTML5 видео.
Фото, видео: Пятый канал, www.globallookpress.com
90-летний депутат Европарламента озабочен количеством мигрантов во Франции и низкой популярностью президента Макрона.
— В этом году вы отпраздновали круглую дату, ваш 90-летний юбилей, позвольте сначала поздравить вас с этим!
— Да, спасибо. В тот год, когда правительство Франции понизило максимальную скорость на дорогах местного значения с 90 до 80 километров в час, мне стукнуло 90!
— Ваш блог в интернете называется «Корабельный журнал», морское название. Я знаю, что вы любите море и небо, а в душе вы больше кто: моряк, авиатор или все-таки политик?
— Да, я все это люблю, но все же я политик, в первую очередь. Впервые я был избран 2 января 66 года прошлого века. Представьте, 62 года назад, и всю жизнь я в политике занимал тот или иной пост. Сначала я был самым молодым депутатом в 66-м, три раза я избирался депутатом от национальной ассамблеи, а уже в 35 лет я — европейский депутат: семь раз меня избирали, и, кто знает, возможно, я пойду и на следующие выборы.
— Вы бы хотели?
— Да, я, как Мольер, хотел бы умереть на подмостках.
— Вы служили в Алжире, в Индокитае, и, как вы потом сами говорили, из шести членов политического бюро Союза защиты французской молодежи, с которыми вы туда отправились, лишь с вами ничего не случилось: трое были убиты, двое получили ранения.
— Да, это так. Я был лейтенантом батальона парашютистов в Алжире. Да, со мной тогда ничего не случилось, мне повезло тогда.
— Так вам вообще везло в жизни?
— Да, раз я еще здесь, мне, действительно, везет по жизни. Мне и правда кажется, что судьба ко мне благосклонна всю мою жизнь, и очень надеюсь, что некоторое время это еще продлится.
— В вашем доме в 1976 году был взрыв от 20 килограммов заложенного тротила, а несколько лет назад вам пришлось выпрыгивать из окна, когда в вашем же доме случился пожар.
— Тогда, в 76 году, дом был разрушен этой бомбой, но мне тогда повезло, никто не пострадал. А вот в этом доме, где мы сейчас с вами, был пожар три года назад, он весь сгорел. И я был дома тогда, да, и тоже ничего мне не было. Я — везунчик. Надеюсь, так будет и дальше.
— Уверена, что так и будет. Давайте поговорим о Франции. Сегодня страна переживает кризис.
— Я считаю, что движение «желтых жилетов» — это очень серьезное, глубокое движение, которое показывает неудовлетворенность ситуацией в социальной сфере, которая только ухудшается. Поскольку то, что получает народ и стоимость жизни сегодня — это две большие разницы. Сегодня действительно многие находятся в очень тяжелом материальном положении, не имеющим ничего общего с тем, каким это положение было еще совсем недавно. И вы понимаете, люди прекрасно помнят, что еще недавно было гораздо лучше. Конечно, такое положение дел не только во Франции, но и во всей Европе, особенно это касается пенсионеров, а также людей, у которых небольшие зарплаты. Поэтому это движение и возникло, и охватило всю Францию. Особенно удачна из униформа — желтые жилеты, они же есть у всех автомобилистов, они обязательно должны быть в автомобиле. Вот и получается, что у всех есть желтые жилеты. Это гениальная идея — сделать именно движение «желтых жилетов». При этом требования «желтых жилетов» довольно разнообразные, но в любом случае, объединяются они против власти, в частности, против Макрона, который на сегодняшний день потерял все свои позиции. Несмотря на свой возраст, или, напротив, из-за своего возраста. И он, конечно, совсем не справляется с ситуацией.
— Популярность Макрона упала?
— Да, по последним опросам популярность Макрона ниже 20%, а он всего-то 18 месяцев у власти. И при этом в парламенте у него большинство. Все это, конечно, довольно опасно. Мне кажется, что Макрону не хватает харизмы, он не впечатляет людей. Он, возможно, хороший предприниматель, но до главы государства он не дотягивает.
— На сегодняшний день во Франции вообще есть политик, способный встать у руля страны и найти симпатию у французов?
— Всегда найдется кто-то, кто мог бы возглавить страну. Нужно лишь желание. Но рано говорить об этом, на сегодняшний день Макрон у власти. Хотя, движение «желтых жилетов» сильно, я не знаю, как долго это продлится. При условии, что к ним присоединятся студенты, молодежь, фермеры — страна может оказаться в сложном экономической и политической ситуации.
— Ситуации во Франции настолько сложная сегодня, что кое-кто даже предрекает революцию?
— Революция. Кто знает? Мы знаем, как это начинается, но не знаем, чем закончится. Когда Людовику XVI объявили о взятии Бастилии, он сказал: «Это же бунт!» А ему ответили: «Нет, сир, это — революция!»
— Помимо манифестации в конце 2018 года накануне рождества, теракт на рождественской ярмарке в Страсбурге.
— Да, это была одиночная акция, которую очень сложно предотвратить. Хотя, как мы знаем, что парень состоял на учете в полиции, как радикально настроенный исламист. И, конечно же, люди, находящиеся на этом учете, должны быть под жесточайшим контролем полиции. А еще лучше, должны быть выдворены из страны. Как предлагала Марин Ле Пен, такие персонажи должны быть лишены французского гражданства, если оно у них есть.
— Но это предложение Марин Ле Пен не нашло поддержки?
— Пока нет. Правительства вообще мало что сделало в этом направлении. Были сделаны некоторые социальные предложения, но на них отреагировали неуместно и неактуально.
— Но как вы думаете, это предложения Марин Ле Пен когда-нибудь все же услышат?
— Мировая демографическая ситуация на Евразийском континенте, начиная от Владивостока, заканчивая Гибралтаром, очень опасная. Население Старого Света более возрастное, нежели население жителей стран третьего мира. А демографический взрыв может перерасти, перерастает, вернее, уже перерос, в огромные миграционные волны, от которых мы должны защищаться. И мы должны объединиться против этого. Н е только в рамках Западной Европы, но и с Восточной Европой. В частности, с Россией, которая является огромной территорией с небольшим количеством населения — 55 миллионов человек, на которую уже начинают проникать потоки мигрантов. И именно люди этого столетия вынуждены будут испытать этот шок на себе, и вынуждены будут сопротивляться, чтобы выжить, а если нет, они будут поглощены.
— Я читала исследование одного специалиста из Венгерского центра изучения ислама, он обозначил порог,
после которого исламизация страны становится необратимой — это 16% от населения страны. Сегодня во Франции около 10 миллионов мусульман, а население страны составляет 70 миллионов человек. Получается, что процесс исламизации во Франции необратим?
— Действительно, ситуация во Франции очень сложная — это правда. Мигранты, которые угрожают поглотить наш континент — это мусульмане. И их сила — в их объединении. Они очень сильно держаться друг за друга, плюс, у них религия завоевания в противовес христианской религии. И я не верю в то, что наши страны — ваша и моя — не осознали еще всю важность этой опасности, которая заслуживает серьезной мобилизации всех наших сил и определенного сопротивления. В частности, не стесняться закрывать границы, ну, или во всяком случае, контролировать потоки мигрантов тщательным образом.
— Но я знаю, что во Франции сами французы уже готовы к этому сопротивлению, даже создают своего рода батальоны, которые должны защищать французов от мигрантов.
— Что важно, во всяком случае, здесь, во Франции, это то, что многие мигранты концентрируются в районах, или даже городах, которые, по сути, становятся мигрантскими анклавами, куда даже полиция боится заходить. И, действительно, можно констатировать абсолютно новый феномен, знаете, как при раке — появляются метастазы — люди встают на защиту таких вот районов, потому как государство не может их защитить.
— Мусульман во Франции становится больше и больше, а при этом, знаю, что церкви во Франции разрушают, даже программа такая существует.
— Про такую программу я не слышал, но это правда, что религия во Франции теряет свою значимость, свое влияние. И церковь во Франции снижает свое сопротивление по отношению к мигрантам, которые еще и приверженцы другого вероисповедования. И это — теллурическая борьба. Вы знаете, генерал Макартур написал знаменитую фразу: «Слишком поздно». Два слова, которые объясняют все ошибки. Слишком поздно узнать, слишком поздно понять, слишком поздно отреагировать. Очень надеюсь, что французы и европейцы поймут все опасность своего положения, и примут меры.
— Не так давно вы выпустили книгу мемуаров, первый том, нам ждать второй?
— Да, первый том вышел, а сейчас я как раз работаю над вторым, который выйдет, думаю, уже в следующем году. Я мог, в принципе, написать и три, и четыре. Мне кажется, это важно резюмировать все, что было в моей жизни. Было так много событий, я в политике только больше 60 лет! Мне кажется, именно поэтому я просто обязан дать свое мнение относительно тех событий, которые я пережил, а также выразить мнение относительно того, что происходит сегодня. И дать прогнозы на будущее, которые меня беспокоит. Не буду от вас этого скрывать, потому как по некоторым проблемам мы уже опоздали с принятиями решений. Потому что во Франции знакомы с вторжениями военных, но не знают гражданских вторжений, и вот сегодняшняя ситуация новая, и нужно иметь достаточно большое воображение, а также опыт, чтобы понять эту новую опасность.
— Да, не все это понимают, а вот ваша дочь Марин Ле Пен, кажется, осознают степень опасности. Кстати, какие у вас с ней отношения сегодня, у вас же были трения.
— В семьях часто так, но сегодня, думаю, отношения у нас наладились. Сложности все улажены, я от всего сердца желаю ей всего самого хорошего, и делаю все от меня зависящее, чтобы наши взгляды совпадали. А в политических взглядах мы не расходимся. И именно поэтому я хотел бы быть кандидатом, у меня большой политический опыт, и я могу давать хорошие советы. Так вот на предстоящих выборах я хотел бы быть кандидатом, чтоб продемонстрировать наше единство. Кстати, с моей супругой у нас тоже полное единство.
— Так приятно, что вы присоединились к нашему разговору, расскажите, какой же месье Ле Пен дома?
— Я горжусь своим мужем. Это очень сильный и активный человек. Он все держит под контролем, но дома в последнее время он все больше любит отдыхать, — говорит супруга политика Жани Ле Пен.
— Отдых лечит — это правда! — соглашается Жан-Мари.
— Действительно, была затяжная болезнь, поэтому теперь нужен покой, — резюмирует Жани Ле Пен.
— А что вы любите делать вместе, как проводите время?
— Знаете, мы любим петь, — признается супруга.
— Просто обожаем! Конечно же, песни о любви! — рассказывает Жан-Мари Ле Пен.
— А еще устраиваем костюмированные праздники дома. Помнишь как ты был Николаем II в последний раз? Это было просто великолепно, очень весело. Тогда у нас был праздник в русском стиле. Вот так вот мы проводим время: веселимся и поем, — говорит вторая половинка известного политика.
— Вы вместе уже 30 лет, расскажите, как вы познакомились?
— Мы познакомились через общих знакомых, на одной вечеринке, но с первого раза мы друг друга не разглядели. Знаете, как говорят, дьявол приносит камни. В тот период Жан-Мари как раз был в стадии развода. Этот развод, который, конечно, принес страдания его первой жене, с которой Жан-Мари прожил 20 лет и с которой у них трое прекрасных дочерей, но именно благодаря этому разводу мы смогли встретиться. Страдания с одной стороны, приносят счастья с другой, — размышляет супруга Жана-Мари Ле Пена.
— Но, вероятно, это и называют судьбой. Мы дополняем друг друга, у нас, у французов, супругу называют половинкой, это очень точно. Так что мы — две половинки одного целого, вот так, — считает Жан-Мари Ле Пен.
Интервью взяла корреспондент Пятого канала Александра Лусникова.